Морфеус промолчал, однако его хмурый взгляд был красноречивее любых слов. Вероятно, спруты захватили ретрансляторы на блокпостах. И даже оставили частично свои силы около них, чтобы взломать сигналы и в случае чего отправить некоторые силы на перехват кораблей Сопротивления.

Как назло, они сейчас были в довольно широком тоннеле, потому отстреливаться от спрутов будет трудно. Капитан наклонился вперед и откинул стеклянный предохранитель с большой красной кнопки ЭМИ. Все прекрасно понимали, что у Тринити практически нет шансов отстрелить все цели, как в тире, она лишь выиграет как можно больше времени. Тем более местность позволяет жестянкам быть более маневренными, реализуя преимущества в скорости на максимум. В то время как Навуходоносор подобными качествами не обладает. Значит, главная задача — пролететь чуть ближе к городу и вырубить погоню электромагнитным импульсом, а там — их должны встретить союзники.

Капитан начал выжимать из судна все, что мог, изредка притормаживая на поворотах, дабы не повредить корабль. Секунды тянулись, словно патока. Но даже несмотря на выброс адреналина и субъективное замедление времени у сопротивленцев, машины все же нагоняли их.

Рокот пулеметов заставил их вздрогнуть. До ближайшей тонкой кишки коллектора не менее трех миль, а это значит — Навуходоносору придется совершать экстренную посадку и использовать ЭМИ, как только охотники подлетят в диапазон действия оружия.

Первые жестянки начали падать под очередями болтеров. Однако задние ряды, как и ожидалось, принялись совершать разнообразные маневры уклонения, подчас пытаясь ускориться, дабы зайти на атаку с фланга.

Тринити пыталась не пустить наглецов, но одному все же удалось прорваться вперед, минуя трассирующие огни снарядов.

— Дьявол, — выругался Морфеус, когда увидел, как на голограмме спрут подлетел к одному из маневровых двигателей и, прикрепившись щупальцами, начал использовать лазерный резак. Тотчас системы оповестили о повреждениях и падении мощности.

— Кажется, пора сажать корабль, — заметил Нео.

Не успел он толком договорить, как еще один охотник рванул в сторону, затем, быстро нагнав корабль, стал вгрызаться в обшивку.

Если Навуходоносор на полном ходу применит ЭМИ, то в итоге будет авария, которая может сильно травмировать экипаж. И это в лучшем случае. Ведь боеприпасы в орудийных кабинах от столкновения с землей при чересчур жесткой посадке могут взорваться, и тогда все они взлетят на воздух.

— Держитесь, — крикнул Морфеус и резко затормозил. Несколько охотников врезались на полном ходу в корму судна. Тут же всплыли голографические оповещения о повреждениях кормовых двигателей. Тринити также перестала обстреливать спрутов, уже осознав, что будет дальше.

Не ожидавшие такого маневра жестянки на некоторое время растерялись и пролетели вперед, но уже через пару вздохов бросились обратно.

Один за другим охотники облепили Навуходоносор, словно огромные насекомые. В течение десяти секунд были выведены из строя все двигатели — и судно попросту рухнуло вниз.

Высота была небольшой, но даже так — у экипажа от жесткого приземления выбило воздух из легких. Лишь ремни безопасности удержали их на местах.

Морфеус, придя в себя и увидев, как на голограмме все спруты оказались в радиусе поражения, сжал зубы и ударил по красной кнопке.

***

Призрак чувствовал себя очень странно. По прибытии в Зион он сразу ушел в свою комнату, где уселся медитировать. Ведь перед решающей битвой нужно подготовить сознание, чтобы быть совершенно спокойным и хладнокровным.

Опыт медитаций у него был весьма велик. Но отчего-то сегодня медитировать у него получалось из ряда вон плохо. Мысли путались, эмоции казались обнажены, причем какой-либо причины он так и не смог найти. Да, на носу великая битва, если не сказать — бойня. Но ведь и раньше он неоднократно пребывал на волоске от гибели, более того, каждый день, как истинный последователь кодекса бусидо, он готовился к этому, готовился уйти из жизни если не красиво, то хотя бы достойно.

Смерть не страшила его ранее... Однако не сейчас. Теперь он едва мог успокоить колотящееся сердце. Там на корабле, когда их преследовали десятки спрутов — он действовал, скорее, на рефлексах, вбитых в подкорку. Внешне он был спокоен. Но глубоко внутри испытывал сильное беспокойство. И если раньше он беспокоился о своих сокомандниках, то сейчас он беспокоился о своей шкуре. Что изменилось? Почему он стал себя так вести?

Он попытался успокоить дыхание. Медленные выдохи кое-как помогли справиться с эмоциями. Но взамен перед глазами начали мелькать какие-то чужие образы.

Вот он поправляет свой галстук в Матрице. Он что-то говорит Нео, называет его мистером Андерсоном... Почему? Это имя, данное ему в Матрице?