Я не глядя коснулся пальцем её губ, мотивируя к молчанию. Но поздно.

— Какое существо? — послышался вопрос Тео.

— Поверь, ты не хочешь этого знать.

— А его можно взорвать? — оживился он.

— Разве что если питаешь страсть к крепким объятиям тентаклей, — осадил я пиромеханика.

Полёт был коротким, и выбросил нас туда же, откуда некогда бежали мы с Хель.

Переброска потревожила местных обитателей — от синеватой светящейся травы в небо вспорхнули сотни лазурных бабочек с яркими люминесцентными крыльями.

— Красиво… — заметил кто-то из ополченцев.

— И очень опасно, — напомнил я.

О том, как именно действует местный токсин я решил не говорить. Пусть лучше строят догадки и лишний раз не проявляют любопытства.

А меж тем мне самому казалось, что я полностью в здравом рассудке, когда я уже давно находился под дурманом этого места.

К счастью, на такой случай для нас с Хель были респираторы ещё с корабля.

Тео на них долго задумчиво смотрел, но так ничего не спросил. Наверное, уже отчаялся выведать часть моих секретов. Но всё равно постоянно косился то на меня, то на девушку.

Путь на этот раз много времени у нас не занял… во всяком случае, я на это надеялся. Приходилось постоянно поглядывать на остальных моих спутников, у которых таких средств защиты дыхания не имелось.

Ополчение выглядело задумчивым и молчаливым. Видно, что как я не старался, дурман все же их накрыл, пусть и не в полную силу.

Что ж, хотя бы двое адекватных — это уже хорошо.

Шагая по самому краю острова, мы вскоре достигли той точки, на которую мы с Хель приземлились в прошлый раз. Здесь я впервые активировал строительство моста без общения алтарём.

Система отреагировала как полагается, ответив менюшкой перед глазами, на которой было всего два пункта — прошлый осколок и Ирису сто семь, на который мы и направлялись.

Вот только срок ожидания даже с учётом акселератора не порадовал. Нам предстояло остаток дня провести здесь.

Может, это была и не настолько хорошая идея, срезать путь через этот остров? Но в прошлый раз сожрать нас никто не пытался. Вроде. Оставался местный токсин. Та еще проблемка.

Когда Тео в свете заката стал со странной улыбкой зажигать и тушить на пальце крохотный огонёк и чуть посмеиваться, мне стало немного не по себе. С его запасами всякого воспламеняющегося и взрывающегося добра видеть его в невменяемом состоянии совсем не хотелось.

— Тали, как думаешь, может, стоит вырубить деревья вокруг?

Проще всего было бы, конечно, просто снизить влияние коррекцией, но как оказалось, особая атмосфера острова создаётся не одним, а сразу множеством растений.

Это то, что я успел выяснить справкой, вызывая её на первые попавшиеся деревья в светящихся джунглях.

Мда… имеющим какой-то дурманящий эффект было каждое третье. На это моей коррекции никак не хватит.

— Для этого тебе придётся ещё и выкосить всю здешнюю траву, и осушить лужи.

Да, в светящейся от растущих на дне глубокой лужи водорослях тоже была какая-то дурманящая дрянь.

Задумавшись, я снял с пояса флягу и наполнил её до краёв. Если чуть усилить коррекцией силу воздействия, можно будет устроить врагу в будущем интересный сюрприз. Да и вообще, не стоит снимать с компаса привязку к этому архипелагу. Всё это в будущем может стать хорошим оружием.

Этой ночью никто из нас не сомкнул глаз. По ту сторону мира грёз моих подопечных не ждало ничего хорошего. Тех, кто не выдерживал и сдавался в бою с островом, проваливаясь в сон, вскоре ждали кошмары, от которых те просыпались с криками ужаса.

На третьем часу один из ополченцев, звероморф меньше всего походивший на человека, вдруг ни с того ни с сего сорвался с места и бросился бежать в джунгли.

Убежать далеко он, конечно, не успел. Коррекция скорости бега, и беднягу легко нагнала Хель. Пешком. Бежал антропоморфный лис со скоростью скрещенной цехом черепахи с улиткой, и почему-то петлял.

Остальные смотрели на это с каким-то страхом, будто снова вернулись в рабство. Один только Тео продолжал зачарованно смотреть на вспыхивавшее и гаснущее пламя. Но это смотрелось ещё более зловещим.

— Вот, приятель, — я снял с себя свою маску и протянул ему.

Но тот даже внимания на неё не обратил. Лишь поднял на меня странный взгляд.

И было в этом взгляде то, чего я прежде в нём никогда не замечал.

Некая потаённая боль и отчаянье. Этот парень не выказывал таких чувств, даже когда говорил о своём отце, убитом работорговцами.

А затем рядом со мной появилась Хель. Парень перевёл взгляд на неё, и вдруг отпрыгнул назад, а рука потянулась к поясу, на котором висели связки самодельных гранат.