Поскольку ни в снах простых, ни в снах наркотических ко мне больше не приходили ни Голос, ни собственный строгий сын, мне стали сниться самые обыкновенные сны. И в один из таких снов мне приснилось красочное морское сражение. Проснувшись, я не сразу сообразил, почему мне приснилась битва при Трафальгаре. Я помнил, что во сне её так и называл, хоть даже не знал, что это за битва такая. Мне пришлось потереть глаза и задуматься на какое-то время, чтобы вспомнить мельчайшие детали и разобраться.

Память обыкновенного футболиста ничуть не помогла. Но память, доставшаяся от профессора Гуляева, расставила точки над "ё". Мозг продолжал анализировать, пытаясь разгадать иносказательность сна и сделать вывод. И, клянусь, именно воспоминания профессора Гуляева, а не мои собственные, помогли вынести пользу.

Они же помогли приступить к последующей работе.

Я плохо понимал, что делаю, потому что никогда не делал этого ранее. Но профессор Гуляев уже совершил подобный подвиг - он создал Всевидящее Око. Именно к созданию его уменьшенной копии - подзорной трубе - я тот час же приступил.

Этот мир ещё не достиг такого уровня развития, где самые обыкновенные очки можно приобрести в магазине под названием "Оптика". Поэтому самая большая проблема меня ждала на этапе создания и шлифовки линз. Мне пришлось заразить этой идеей самых прошаренных магистров. А затем вместе с ними лазить по королевскому дворцу, выискивая подходящий материал в виде витражей.

Но нашли мы такой материал не во дворце, а в святом Храме. Недовольный триарх Элохим пытался возражать. Но кто его станет спрашивать?

Дальше дело пошло попроще. Я подключил не только магистров, но и королевского кожевника со столяром. Качественная шлифовка удалась не с первого раза, а с двадцать первого. Но мы трудились, не покладая рук, до самого отбытия колонны рекрутов. Создали несколько двояковыпуклых линз, подрезали их по размеру, отшлифовали. Кожевник со столяром подготовили с десяток плотных тубусов, окрашенных изнутри в чёрное, чтобы исключить внешнюю засветку. А затем мы приступили к сборке.

Как и ожидалось, тубус с двумя линзами - объективом и окуляром - давал перевёрнутое изображение. Поэтому пришлось добавить соосное стекло. И долго подгонять расстояние между линзами, чтобы добиться максимально чёткой картинки. И лишь после долгих попыток и тщательных замеров удалось добиться приемлемых результатов. Когда я проводил тесты, смотрел в первую в этом мире подзорную трубу на вершину Башни Бдения и видел, как мне оттуда машет дежурный магистр, гордости моей не было предела. Впервые в этом мире я создал нечто столь важное не чем-то другим, а своими руками. Нечто такое, что даст определённый толчок прогрессу и поможет в долгосрочной перспективе.

Узрев окончательный результат, магистры-помощники воодушевились. Поэтому совершенно не стали возражать, когда я дал указание продолжить работу. Необходимо было изготовить столько подзорных труб, сколько они смогут. Пусть даже ради этого из святого храма им придётся вынести все витражи. Я поставил перед ними задачу наладить производство и обеспечить каждого коммандера и каждого капитана каждого корабля подзорной трубой. Создать стратегический запас и держать технологию производства за семью замками. Никто - ни друзья, ни враги - не должны узнать, как мы смогли уменьшить Всевидящее Око до размера стандартного кинжала. Этот секрет мы не станем монетизировать, но, возможно, обсудим с желающими возможность продажи готового продукта.

Из-за неожиданного погружения в воодушевляющую работу, я совсем потерял счёт времени. И ничем не помогал подготовке военного обоза. Слава Фласэзу, хватало людей, которые всё сделали за меня. Подготовили не только обоз, но персональную лошадку с поклажей.

Коммандер Марсан не стал дожидаться окончания работ над изобретением анирана и отбыл с длинной колонной два рассвета назад. Но со мной остались Сималион, Иберик и Феилин, с которыми мы планировали нагнать неторопливый обоз к первому же вечеру.

Из дворцовых врат меня вышло провожать всё королевское семейство. Даже непоседливый Фабрицио.

При встрече он не узнал меня. Смотрел, как на незнакомого дядьку. И такому развитию событий я неимоверно обрадовался. Я не собирался вновь представляться Клемериком и спрашивать, помнит ли он меня. Таким образом я мог разбередить вроде бы зажившую рану. Фабрицио смотрел на меня, как на постороннего, и я двумя руками ухватился за такую возможность. Как я уже говорил, в моих планах он был обязан привязаться к другим достойным людям. И эти люди меня не разочаровали.

Его Величество и Её Величество простились с анираном очень тепло. И король, и особенно королева, ранее украдкой предлагавшая не стесняться и заглянуть к Фламелине на огонёк, заметно подобрели к посланнику небес. Оба смотрели глазами, полными неподдельного уважения. В их глазах я уже забрался на недосягаемую высоту.