Подготовка к походу отняла у нас всё время, оставшееся до ночи. Но мы успели всё подготовить, чтобы выдвинуться с самым рассветом. И к экипированию себя любимого я отнёсся крайне серьёзно.

Первым делом, беретик - долой! Хватит модничать. Вместо него я натянул на голову вполне неплохой кожаный шлем. Проверил, чтобы сидел удобно и не натирал у висков. Подобрал в обозе классические кожаные доспехи с металлическими пластинами на груди, поножи опробовал, выбрал острый кинжал и отлично сбалансированную саблю. Сималион всё перепроверил после меня и остался доволен. А затем я забил доверху седельные сумки. Еда меня волновала в меньшей степени, чем вода. Если прижмёт, я смогу выдержать четыре дня без еды. Но вот не пить вряд ли смогу. Я с содроганием вспоминал свои первые дни на этой планете, когда приходилось ковырять землю, чтобы дать воде напитать грязную футболку. Этот опыт я больше не хотел переживать никогда.

На рассвете полсотни воинов армии Астризии устремились к лесу. Крайне уставший Хегарат отсыпался и я не стал его тревожить. Все слова и так были сказаны.

Двигаясь галопом, мы растянулись в длинную цепочку, едва наш проводник, отобранный самим обер-коммандером, узнал знакомые места. Он вывел нас к опушке, осмотрелся и уверенно повёл за собой по узкой дороге. И до самого полудня мы мчали без перерывов. А затем, во время недолгого привала, на карте он показывал наш дальнейший маршрут. Обещал скакать впереди до самых сумерек, а затем запалить факел, перейти на шаг и идти до тех пор, пока лошади не устанут.

Первый же день преподнёс нам немного неприятных сюрпризов. У одного солдата лошадь споткнулась и сломала ногу. Второго свалила с ног чудовищная диарея. Борясь с раздражением и отвращением, я осмотрел мужика. Не особо разобрался в причинах болезни, но от использования иглы отказался. Она мне была нужна для более важных дел.

Так что с бедной лошадкой пришлось поступить не самым человечным образом, а двоим бедолагам выделить вторую лошадь и приказать возвращаться назад, чтобы попытались догнать вечно отстающий обоз. Мужики не особо обрадовались, но вдвоём на одной лошади они бы точно отстали.

Потеряв двоих ещё до первого боя, мы выдвинулись с первыми же лучами солнца и единственный привал устроили уже в кромешных сумерках. Люди жаловались на боли в задницах, а лошади ржанием жаловались на переутомление. Но всё же второй день все пережили без особых проблем.

Когда все спали без задних ног, я оставался на страже. Вновь и вновь проверял по карте путь, расчерченный опытным проводником. Дорога сужалась с каждой лигой, лес густел. Ни единой живой души, ни единого родника, которые Феилин способен учуять носом, не попадалось. Мы экономили на всём, особенно на воде. Большую часть отдавали лошадям, а не людям.

Во время следующего дневного марш-броска нас в лесу обнаружил Сумман. Он принёс письмо от обер-коммандера, в котором тот сообщал, что Вилибальд идёт по следу противника. Противник почему-то чувствует себя слишком уверенно, отступая к мосту. Позволяет разведчикам приблизиться и, смеясь, отгоняет арбалетными болтами. У Вилибальда создавалось ощущение, что противник знает о преследовании и не опасается, что ему помешают.

В ответном письме я доложил наше месторасположение и попросил Хегарата двигаться быстрее.

В этот раз, в третий день в пути, опять пришлось двигаться весь световой день и остановиться лишь с наступлением сумерек. Я запретил разжигать костры и приказал перевязать лошадям морды. Ибо, по заявлениям проводника, мы уже близко. На следующий день дорога обязательно выйдет к опушке, откуда можно будет рассмотреть и реку, и Северный Мост.

В итоге, так и получилось. Несколько лошадок, правда, не выдержали резвого темпа. Но поскольку мы были почти у цели, более выносливые лошадки приняли на свои спины дополнительный груз. А когда скакавший впереди проводник резко затормозил и поднял руку, требуя тишины, остановились все остальные.

Сбросив поводья, я помчался вперёд. Проводник прижимал палец к губам, а второй рукой указывал перед собой. Солнце уже двигалось навстречу горизонту, а потому видимость была не самая лучшая. Но всё же мне удалось рассмотреть через не самый густой частокол из деревьев выбирающуюся из леса дорогу, крутой обрыв, заросли у обрыва и спокойные воды широкой реки. А ещё дальше, метрах в пятистах приблизительно, длинный деревянный мост, который вёл на другой берег.

В лесу темнело гораздо быстрее, чем на равнине. Я бросил взгляд на кроны, выругался и торопливо полез за подзорной трубой. Прислонился плечом к стволу и посмотрел в окуляр.

На мосту не было не души. Но в контролёрской будке я рассмотрел разгорающийся оранжевый огонёк. Рядом прохаживались двое. У остова дозорной вышки, никого не опасаясь, рубил дрова крепкий мужик.

- Не видно ничего, - я потёр глаза. - Противоположный берег ещё могу рассмотреть, а дальше лишь марево.

Я передал подзорную трубу Сималиону.