Я облокотился на борт телеги, заглянул в ров и чуть сам не сблевал: рой насекомых кружился над горами фекалий и несколькими неподвижными телами. Одетые в абсолютное рваньё, друг на друге лежали четыре человека: две пожилых женщины и два пожилых мужчины. Без видимых следов побоев или надругательств.

Едва удержав под контролем эмоции, я обернулся и хмуро посмотрел на Кавохая.

- Это те, кто не выдержал пути, - простодушно пожал он плечами. - Да и работать вчера пришлось... Не справились. Со стариками такое бывает.

Успокоился я лишь с трудом. Смотрел на тела бедолаг и поносил последними словами не Кавохая, не его головорезов, а себя. Если бы я отдал приказ предыдущим днём, если бы скомандовал "на штурм!", возможно, сейчас эти люди были бы живы. Я промедлил. Я допустил того, чего мог бы не допускать.

По странному стечению обстоятельств, одно из тел, что лежало сверху, начало сползать вниз. И утянуло за собой ещё одно. Соскользнуло и открыло моему взгляду ещё одно тело, которое я не заметил ранее. Пятое тело.

Это был молодой мужчина. Парень, я бы сказал. Его шея была неестественно вывернута, открывая возможность видеть измученное лицо. А спина в рваной рубахе, которую я тоже видел, покрыта выпуклыми шрамами. Зигзагообразными такими. Такими, которые оставляют плеть или хлыст, а не острый меч или сабля. И узрев этого бедолагу, узрев парнишку, я полностью утратил над собой контроль.

Я не успел спасти и его, хотя обязан был. Я мог уничтожить здесь всё ещё вчера. Пройти со щитом и убить каждого, кто осмелится не опуститься на колени.

И я опоздал...

- А это тот, кому недоставало почтения, - пробурчал за моей спиной Кавохай.

Но я уже его не слушал. Вернее, не слышал. Гнев пробудился. Я долго пытался сдерживать этот гнев, я не хотел поддаваться ярости. Я знал, к чему это может привести.

Но и здесь я не справился.

Правда, в этот раз спусковым крючком стал не гнев сидящей внутри сущности. Это был мой гнев. Гнев человеческий.

Глаза начали покрываться пеленой. Сжатые кулаки тряслись. Я уже практически ничего не видел и не слышал. Самоконтроля хватило лишь на то, чтобы обернуться и посмотреть в глаза Кавохая. Тот, как бы извиняясь, пожимал плечами.

Но его извинения я не стал принимать.

Последнее, что я помню - мастерский удар в челюсть. Я никогда не был драчуном. Так, в начальной школе или в спортивном интернате приходилось "помахаться". И никогда с одного удара я никого не валил. Но здесь получилось: косички на бороде разлетелись в разные стороны, и тело осело моментально. Чистейший нокаут.

Но слова, которые последовали дальше, уже произносил не я. Под аккомпанемент появляющегося у левой руки энергетического щита, из моих недр вырвался тот самый незнакомый Голос, которым я уже орал ранее:

- Убить их всех! Смерть безродным рабам!

Дальше я не помнил ничего...

Земля плавилась. Яркое пламя, пришедшее с ночного неба, сжирало растительность у предгорий. Сжирало сам кислород. Я стоял на вершине самой высокой горы, не ощущал холода, не обращал внимание на ветер, сдувавший с вершины неосторожных рабов, и следил за тянувшейся вверх цепочкой. Из низин рабы, заслужившие право стать достойными, заслужившие право встретить Великих, медленно поднимались на гору. Самые медленные сгорали в пламени, корчились в плотном дыму. Самые слабые катились вниз под порывами ветра, приходившего вместе с пламенем. Те, кому я позволил находиться рядом со мной, от ужаса падали на колени, вцеплялись друг в друга, прижимались к земле. Рабы - есть рабы. Но рабы есть полезные. Они станут семенем для нового начала. Из них я выращу то, чего от меня требовали Великие - из них я выращу Всходы.

Гул с небес усиливался. Пламя дожирало окружающие гору низины. Ветер становился всё более безжалостным. Я смотрел с высоты и понимал, что успеют на встречу далеко не все, кого я вознаградил собственной благосклонностью. И я решил их поторопить.

- Рааххах шшааахаш шаахааанн! - грозно прокричал я, призывая лентяев поторопиться. Воздел над головой любимое оружие - величественный огненный меч, созданный самими Великими, - и, откровенно позируя, направил безжалостное остриё перед собой.

Дружный вой рабов подсказал, что они меня услышали. Заблеяли, запели, зарыдали. А те, кто корчился от страха у моих ног, облепили их, как мерзкие пиявки.

Я посмотрел на них и презрительно поморщился. Маленькая голова, белесые глазные белки с крупными красными зрачками. Жилистые, сухие тела с тонкими конечностями и когтистыми пальцами. Острые, длинные зубы, способные перерабатывать лишь пищу животного происхождения. Именно поэтому они, наверное, питались себе подобными... Рабы, одним словом. Ни капли достоинства. Почему Великие посчитали, что эти нелепые создания способны дать им то, в чём они нуждаются? Разве их органическая материя поможет собрать Всходы?