— Я хотел стать таким как он, — продолжал рассказывать Алексиар, пока клин разрезал дрогнувший строй врага. — Для меня он был выше солнце, но в то же время… он оставался простым смертным, первым среди равных. В чём же был секрет? Я не знал, но перенимал его повадки, манеру речи и старался стать для других тем, чем он стал для меня. Но сплетни Эрзехара уже распространились по всему нашему королевству. Я делал то же самое, но встречал лишь взгляды полные страха, презрения или гнева.

В какой-то момент красочная битва начала превращаться в мясорубку. Клин рыцарей прорезал пехоту, но в какой-то момент конница начала увязать. Солдаты, которых она разила в спины, начали разворачиваться и смыкать строй. Одним за другим рыцари выбивались из сёдел, падали и зачастую им не удавалось встать. Такая же участь досталась и брату Алексиара.

— Брат! — завопил Алексиар и тут же направил своего коня в ещё большее пекло.

Булава уже не сверкала, ведь покрылась кровью. Каждый удар сопровождался звоном и дрожью в руках, но несмотря на крик, брань и боль боевой скакун продолжал двигаться вперёд, ломая копытами черепа. Но в какой-то момент и Алексиара стянули с лошади. Падение выдалось болезненными и едва не закончилось переломом. Сразу же его окружили смерды, которые начали молотить спешившуюся консервную банку.

— В очередь, сукины дети! — снова раздался крик и вспышка света ослепила всех врагов.

Брат Алексиара уже поднялся на ноги и разошёлся ни на шутку. В правой его руке находился шестопёр, а в левую он взял свой родовой меч. Шестопёр был куда практичнее и эффективнее, но зазубренное волнистое лезвие вызывал страх у смердов. К тому же все рыцари были магами, а их оружие зачаровывалось перед каждой битвой, что позволяло порой даже прорезать калёные латы.

— Не время валяться, брат! — вот он уже отогнал смердов от Алексиара.

Пять секунд, чтобы убедиться в том, что Алексиар встал и готов к бою, а затем он уже помчался прямо к вражескому полководцу, дабы поставить точку в битве. Словно герой в сказке, он собирался совершить доблестный подвиг. Только вот рыцарей становилось всё меньше, а небо сгущалось. В реальной жизни дерзость и доблесть чаще заканчиваются бессмысленной смертью.

— Я понимал, что мой брат не мог отступить. Однако и добраться до вражеского полководца он также был не в силах. Я видел катастрофу, пока другие рыцари ослеплённые величием брата шли за ним на верную смерть, — с грустью произнёс Алексиар, глядя за самим собой. — Тогда я и показал свою истинную натуру. В тот день от меня многие отвернулись, клеймив монстром. Но вскоре я с удивлением обнаружил и то, что кто-то начал меня уважать. По-настоящему и искренне. Их было немного, но пожалуй именно благодаря этому я и сделал первый шаг к тому, чтобы быть собой.

С ужасом я наблюдал за тем, как Алексиар совершил ужасный грех под глазами богов, врага и союзников. То что он сделал ввергло их в всех в страх и ужас. Благородные и доблестные, лицемерные и слабые, они начали презирать его за то, что он сделал всё ради победы, спася тем самым своё королевство. Может проклятье Эрзенхара и не было совершенно ошибкой? Ведь такой исход оказался куда более жестоким наказанием, чем смерть в детстве.

Иллюзии исчезли и я был выброшен прямо в мир смертных. Моё тело всё ещё было насажено на корень. Сердце было вырвано и не прокачивала кровь, однако внезапно она сама начала течь по жилам, циркулируя небольшими потоками и насыщаясь не кислородом, а магической энергией. Предсмертная агония, которая позволяла магу прожить чуть дольше, чем позволяло смертное тело.

С раскалывающей от боли головой, я взмахнул мечом и разрубил корень снизу, после чего полетел вниз, прямо на кроны деревьев. Ломая своим телом ветви и расплёскивая остатки крови я падал всё ниже, а затем с лязгом доспехов и хрустом костей упал прямо на спину волка. После увиденного, мне стало понятно, что нужно сделать.

Вырвав из груди корень, я тут же выхватил своей кинжал и начал вскрывать волка, пожирая его сырую плоть. Сырое мясо было настолько вкусным, что мне не хотелось останавливаться. Кровь текла по подбородку, обильно капала на руки, пока я отрывал зубами куски печени, сердца…

— Больше всего пользы от спинного мозга и мозга, — раздался тихий шёпот Алексиара. — Генные ошибки плодятся во мне с удивительной скоростью, но пожирание чужой плоти как-то позволяет их решать. Я не успел разобраться в чём именно заключается суть этого процесса, но всё проверил на практике. Лучший эффект от тел разумных смертных, желательно магов. Только убогих не жри, а то ещё и их генных ошибок к своим добавишь.

Я ничего не ответил, ведь меня охватило настоящее безумие. Страх смерти смешался с чудовищным желанием жить и чувством голода. Как только я дожрал содержимое черепа волка, то переключился на паладина, которым волк и лакомился. Он был уже мёртв, хотя из-за кровавой пелены перед глазами я бы всё равно не стал терзаться муками совести.