– Не сделает. К этим женщинам надо найти подход. – Кузен ухватил со стола самопишущее перо, нарисовал им в воздухе овал, ничуть не смущаясь мрачно-недовольного взгляда владельца. – Только представьте, какое это чудо. Они умны, образованны, ответственны, смелы и бесстрашны. Все это она передаст Шестому. Вот увидите, – перо в его руках задергалось в экстазе, – его высочество всех нас удивит и займет Каменный трон. Слабейший станет сильнейшим!

Братья переглянулись, Фильярг сделал жест пальцами, и поток слов разом оборвался. Кузен беззвучно открыл рот, закрыл, снова открыл, яростно завращал глазами, истерично жестикулируя, но братья не обращали на него внимания.

– Дожить бы до этого замечательного момента, – протянул Третий, процитировав: – «Слабейший станет сильнейшим». Как думаешь, может, моим парням это использовать?

– Не стоит, подставим под удар ассару, вдруг кто-то поверит в этот бред.

– А ты, значит, не веришь? – провокационно прищурился Третий.

– Никогда не слышал, чтобы ассарой мужчины была женщина, это раз. Во-вторых, не верю, что она сможет воспитать кого-то по-настоящему достойного. В-третьих, она из другого мира. Иное воспитание, привычки, манеры. Кого она сможет вырастить? Только похожего на себя. Но если ей удастся сохранить Альгару жизнь, провести через ритуал – этого будет достаточно.

– В твоих словах есть здравый смысл, но кое-кто считает иначе. – И Третий с насмешкой кивнул на кузена. После он хлопнул ладонью по столу, принимая решение: – Работаете оба. Тот, кто уговорит ассару, получит награду.

– Три года без свадебного круга, – быстро проговорил Фильярг.

– Два, – не поддался брат, – и не проси больше.

Фильярг нахмурился, но спорить не стал. Сам Харт успешно отлынивал от свадебного круга, отговариваясь занятостью и работой на благо государства, а брату отсрочку только на два года дал… Ладно-ладно, он ему это еще припомнит.

– А ты, – Третий указал на кузена, – получишь смягчение приговора. Полностью снять не смогу, но заслуги учту и перед отцом лично ходатайствовать буду.

Кайлес просиял, говорить он все еще не мог, зато мог кивать и жестикулировать.

– Сроку вам – до возвращения отца. Если к этому времени по дворцу будет разгуливать неприрученная ассара – пострадаем все.

Фильярг щелкнул пальцами, снимая заклинание.

– А если рассказать ей правду? – выпалил кузен, едва только к нему вернулась способность говорить.

– Не зная, что творится в голове у этой женщины, ты дашь ей власть? – Третий посмотрел на него со скорбью, как на больного. – Шестому она не причинит вреда, а остальным?

Кайлес смутился.

– Свободны, – махнул рукой в сторону двери Третий, – утром жду доклад. Не забудьте, вечером праздник в честь Шестого. Ассара должна быть готова.

Юля с трудом вынырнула из сна. Прокляла соседей, решивших затеять ремонт. С недоумением оглядела незнакомые покои: широкую кровать, нишу в стене, заменявшую шкаф, диванчик, столик, пару кресел непривычной формы. Да и стены тут были отделаны затейливо: нижнюю половину покрывал оплавленный до состояния глазури светлый камень, верх был оставлен в природной шероховатости.

Стук повторился, и до девушки дошло – барабанили в дверь. Совенок сладко посапывал, не думая просыпаться. Пришлось вставать и идти самой проверять, кого там принесло.

Принесло, конечно, кого-то из местных. Юля окинула заинтересованным взглядом похожее на ее собственное платье – точно со служанки сняли – и дошла взглядом до лица. Незнакомка была смуглой, черноволосой, темноглазой и кудрявой, словно у нее на голове росли не волосы, а спиральки макарон. Она здорово смахивала на земную негритянку – даже разрез глаз совпадал, только серо-седые спиральки, чередовавшиеся с угольно-черными, выдавали иномирность, да еще с левого виска к подбородку спускалась седая косичка.

Незнакомка быстро-быстро, прижимая руки к груди, залопотала на местном. Мыслевика, конечно, ей никто не дал, Юле тоже, и сейчас они стояли друг против друга в глупейшей ситуации. Негритянке явно было что-то нужно, причем позарез – уже и руки подключила, объясняя, но помогало слабо. Местные жесты, как и язык, Юле были незнакомы.

Пришлось разворачиваться и идти будить Совенка, а то у служанки уже слезы на глазах показались.

Юля поцеловала его в щечку, носик, лоб. Малыш сладко потянулся, зевнул, продолжая досматривать свой сон. Затем пощекотала – Аль завозился, отползая и пытаясь закопаться под одеяло, но Юля была неумолима. Она скомандовала ему на ухо:

– Подъем, солдат!

Совенок резко сел, распахивая глаза. Так вот как его будили, догадалась девушка.

– Аль, там, – кивнула на дверь Юля, но служанка уже была у кровати.

Последовал быстрый монолог, и его высочество резко побледнел, выдыхая и говоря по-русски:

– Седьмая мать пришла, – подскочил, заметался, пытаясь одновременно причесаться, сменить рубашку и выпрыгнуть из штанов.