Раздался густой звук, и они плотной толпой двинулись по дороге. Вальшгасы бежали, низко наклонив головы к земле. Некоторые, повинуясь воле всадников, вырывались вперед, ловко лавируя между остальными. Как и говорил инструктор, Ветерок бежала вместе со всеми. Приноровившись к ее плавному ходу, к выбрасываемым в стороны лапам и поняв, что ездить на ящерице не так уж и страшно, Юля расслабилась и даже начала замечать красоту окружающего их пейзажа. Они въезжали в горы, справа и слева поднимались скалы, густо поросшие низким темно-багровым кустарником. Впереди ехал Совенок, за его спиной на двойном седле восседал пожилой мужчина. Изредка до Юли доносились восторженные возгласы детя. Хоть кому-то хорошо.

– Все в порядке, Ю-лия? – с ней поравнялся Четвертый и польстил: – Вы отлично держитесь для первого раза.

– Надеюсь, вы учтете мой минимальный опыт и выберете простой маршрут? – ворчливо осведомилась девушка.

– Не волнуйтесь, – на нее с насмешкой глянули желтые глаза, – мы доберемся лишь до плато Забвения. Это невысоко.

И Четвертый стукнул ящерицу по плоской голове между глаз, заставляя ускорить ход.

До плато? Юля похолодела. Нет, он сказал «невысоко». Паниковать рано. Вдруг до плато ведет нормальная дорога?

Но тут серая лента из вальшгасов резко свернула в сторону, пропадая из виду. Юля завертела головой, подняла взгляд – япона мать! Вот теперь можно паниковать! Дороги не было. Ящерицы ползли прямо по скалам.

– Стоять! – гаркнула она, пытаясь остановить Ветерка, но та даже мордой не повела и, резко ускорившись, вспрыгнула на ближайшую скалу. Юля от страха дернула ремень, Ветерок недовольно зашипела, извернулась, намереваясь цапнуть наездницу и разом опровергая свой мирный и послушный нрав. Остановиться она и не подумала.

– Стой, зараза!

«От меня решили избавиться», – пронеслось в голове девушки, руки налились слабостью. Ветерок, ощутив отсутствие контроля, ударилась во все тяжкие. Юля даже глаза закрыла, чтобы не видеть совершенно отвесные скалы, по которым они ползли. Все силы уходили на то, чтобы держаться. «Не дождетесь!» – Пальцы упрямо цеплялись за седло. Сердце замирало от каждого вывалившегося из-под когтей твари камешка. Вниз смотреть было нельзя, ясно же – грохнешься, костей не соберешь. А то, что они поднялись высоко, было понятно по усилившемуся ветру, который норовил оторвать от скалы.

Ругать тупую тварь Юля устала, да и бессмысленно было – если та ошибется, рухнут вдвоем.

– Милая, не умаялась? – Она решила сменить тактику, открыв по такому случаю глаза.

Господи, лучше бы не открывала. Вид, конечно, потрясающий, но не когда висишь, прижавшись к спине ящерицы, а внизу метров пятьдесят пропасти. И стало понятно назначение деревянных колодок для ног – чтобы не содрать кожу об острые камни при подъеме.

– Передохнем, дорогая?

Докатилась – разговаривает с ездовой ящерицей! Еще и вокруг ни души. Высшее общество провалилось в полном составе, и на этой скале Юля была одна в компании с вальшгасом. А тот и вправду решил передохнуть. Устроился на узком карнизе. Прикрыл глаза, намереваясь задремать.

Вот здорово! – разозлилась девушка. Сначала затащила неизвестно куда, а теперь дрыхнуть собралась, тварь! Хотела пнуть или стукнуть ее по макушке, как над головой раздались мужские голоса. Знакомые такие…

– Как успехи с ассарой?

Третий:

– Я решаю этот вопрос.

А вот и Четвертый:

– К драгоценностям она равнодушна, власть ее скорее пугает, чем прельщает, а мужчины…

– Я в курсе, что ты не смог удержать ее ночью. Теряешь хватку, брат.

– Просто не хотел пугать, – возразил Четвертый, и Юля ощутила, как румянцем вспыхивают щеки, а внутри поднимается злость.

– И когда ты скажешь, что мы ее не отпустим и она должна будет остаться с Шестым?

– Не торопи меня, – огрызнулся Четвертый, – думаешь, легко понять, что творится в голове у этой женщины? Я ищу подход.

– Поторопись, брат. Мне не нравится, что эта женщина начинает слишком много для тебя значить. Смотри, не увлекись всерьез.

И Третий хлопнул по макушке своего вальшгаса. Фильярг остался один. Он зло поджал губы. «Поторопись!» Легко сказать. Он вспомнил поцелуй, упрямый взгляд, прячущий за решимостью страх. Эту женщину хотелось узнать, она манила, как спрятанная в ворохе бумаги конфета. Если бы не спешка, он стал бы неторопливо, наслаждаясь вожделением, разворачивать обертку. Потом так же, не торопясь, попробовал бы ее на вкус, пробуждая страсть и заставляя раскрыться. Эту женщину хотелось приручить, а не сломить. Но Третий прав, на игры нет времени. И все же… Он вспомнил их поцелуй, волну желания, поднявшуюся в теле. И покачал головой… Все складывалось как нельзя некстати.

Некоторое время Юля прислушивалась – не раздастся ли еще чей-нибудь голос, но вокруг лишь гудел ветер, да задорно чирикала какая-то птаха. Внутри нарастал яростный холод. Крепло желание кого-нибудь убить. Нет, конкретно хотелось прибить Четвертого, но после того, как он вернет ее домой.

Сволочь! Так и знала, что ему верить нельзя. Обвинение в похищении… покровительство… прием… Вся эта лапша активно вешалась на уши с единственной целью – подсластить пилюлю. Похоже, с самого начала ее никто не собирался отпускать домой.