– Я? – вскинул удивленно брови Третий.

– Хорошо, я тоже, – скрипнула зубами Юля и перешла в наступление: – Но результат того стоил.

– Я так не считаю, – жестко отрезал Третий, – ваша самая очевидная проблема – связь с Альгаром. Вы оказались чересчур восприимчивы. Сколько времени вы вчера потратили на блокировку?

– Пятнадцать минут, – призналась девушка. – Может, меньше.

– Ставьте блок, – приказал Третий и, когда Юля не отреагировала, надавил: – Прямо сейчас и до вечера.

– Но… – возмутилась девушка.

– Альгар в курсе. Ему как раз объясняют возникшую необходимость.

– По-другому нельзя? – вскинулась Юля, чувствуя, как сердце леденеет от страха. Потерять связь с Совенком на полдня? Нет, это слишком жестоко.

– Можно и по-другому, – спокойно согласился Третий, и Юля снова ощутила, как шею сдавливает петля ловушки. – Обычно ассарам не мешают дурить – совместная дурость укрепляет связь, только в отличие от вас ассары – взрослые, опытные маги. Надеюсь, мне не надо объяснять очевидное? – спросил Харт, но все же решил донести «очевидность» до девушки: – Вы не маг, и ваш воспитанник – будущий Столп. Теперь понятно, почему к вам относятся иначе?

– Намекаете, что остальным полет на калкалосе сошел бы с рук? – прищурилась Юля. Дискриминация… да-а-а, это была она.

– Намекаю, что остальных я бы оставил без сладкого, – разозлился Третий. Юля дернулась было согласиться, но Харт добавил: – Суток на трое в карцере.

В карцер не хотелось, и Юля опустила голову, признавая, что в дискриминации есть толк. По крайней мере, ей дали выбор: без сладкого или без связи?

– Напоминаю, наказывать вас будут вместе с Альгаром.

Ошибочка вышла – выбора не было, потому как наказание Аля за собственные прегрешения она не перенесет. И да, это был подлый шантаж – внутри обжигающе вскинулась злость, а ладони запекло так, что пришлось прикусить губу, дабы не опозориться всплеском пламени. Третий прав. Она не должна вести себя как подросток, которому гормоны снесли крышу. Иначе Четвертый разорится на куклах или просто запрет ее в комнате.

– Я согласна на блокировку, – проговорила она еле слышно, отвела взгляд. Чувствовать себя дурой было неприятно…

– Поверьте, блокировка Альгару не повредит, – Третий смягчился, подсел ближе, взял ее за руку, – он все равно знает, что вы рядом и любите его. А вот если с вами что-нибудь случится… Этого он не переживет.

«Помни, мать, у тебя дети. Ты не имеешь права рисковать собой». Вот теперь Юля полностью осознала смысл столь часто повторяемой отцом фразы. И как бы ни хотелось протестовать, хлопнуть дверью, затопать ногами и послать высочеств в далекое пешее путешествие, лучше от этого не станет.

– Хорошо.

Она прикрыла глаза, воссоздавая облик Совенка и отправляя его за дверь. Выдохнула, физически ощущая нахлынувшее одиночество.

– Умница, – похвалил Третий, сел рядом, и она ощутила, как к ней прижалось мужское бедро. – И что тут у нас?

Книгу у нее из рук забрали. Зашуршали страницами.

– Решили научиться читать? Похвально. Вот этим и займемся.

Что? Юля распахнула глаза, недоверчиво посмотрела на высочество. Он собирается ее учить читать? Лично?

– Какая честь, – пробормотала девушка с иронией.

– Вы слишком напряжены и рассеянны, – посетовал Третий, когда она в очередной раз попыталась отстраниться. Вжалась в угол дивана, чтобы тут же ощутить, как ее ненавязчиво обнимают.

– Вот с этой страницы пробуйте еще раз. – И палец высочества ткнулся в выбранное им слово, а вторая рука придержала книгу, обнимая девушку за талию.

Они уже прошли алфавит, перед Юлей лежал лист с ракханскими буквами и русской транскрипцией. Буквы записывались замечательным способом – ее рукой, но с помощью Харта. Вялые поползновения к свободе и демократии были пресечены фразой: «Так удобно, вы не находите?» Юля не находила, она вообще подозревала, что процесс обучения – очередное наказание, но попытка вспылить и послать высочество хоть к тем же вальшгасам нарывалась на явную насмешку в глазах Третьего. И вспоминалась угроза Четвертого, и представлялся шкаф, полный кукол. К тому же действия Харта были столь ненавязчивы и сводились к помощи в учебе, что она сомневалась в своих подозрениях…

Но все же этот мужчина подавлял своей волей, выводил из равновесия. Он действовал на нее остро, до мурашек, до стиснутых ладоней, до вспотевшей кожи, заставляя чувствовать себя рядом с ним маленькой девочкой. Окружал, наполнял собой свободное пространство, включая воздух, и Юле казалось, что каждый вдох нес его имя. Она нервничала, напрягалась и никак не могла сосредоточиться – буквы прыгали, играли в подлые прятки, чужой язык не поддавался, представляясь скриптом. Осознание собственной тупости вынуждало крепче сжимать зубы и посылать проклятия на одну высокородную голову.

– Так не пойдет, – решил Харт. Он поднялся, встал позади и положил руки ей на плечи.