«Как у эфирника у тебя потенциал — абсолют, — отозвался фамильяр, таким голосом, словно что-то подсчитывал в уме. — Но на самом деле ты и абсолютов сможешь уделывать только так. Магия аэрахов внеуровневая, но есть свои градации. По ним ты — топ. Ну а как, ты же — Примарх! — последнее слово он сказал с явным придыханием. — А вот, как маг воздуха, извини, двоечка с хвостиком. И никаких перспектив. Но зачем оно надо? — он снова весело запрыгал в моём сознании. — Ты же можешь компенсировать это эфиром!»

«Спасибо, — ответил я. — Но хотелось бы как-то самому ориентироваться».

«Это тебя обязательно научат! — сказал Штопор. — А можно мне будет к ребятам выйти?»

«Посмотрим», — коротко ответил я, так как совершенно не был уверен в том, что собравшиеся, за исключением Кропоткина, с энтузиазмом отнесутся к этой идее.

— Ну, у меня, как была двойка, так и осталась, — сказал я, показывая свою благородную грусть по этому поводу. — Так что не у всех поднялись уровни.

— Послушай, с таким фамильяром, как у тебя, — сказал Кропоткин, уминая фрукты с тарелки, — можно вообще нулевиком быть. Он же у тебя невосприимчивый к магии, так?

— Ага, — ответил я, — а ты откуда знаешь? — я вспомнил, как Штопор поглощал направленные в него заклинания абсолютов, облизывался и только сообщал, что, конечно, вкусно, но очень-очень мало. — Или это тоже часть твоей магии?

— Естественно, — ответил Фёдор. — Я же так называемый фамильярник. Но, что касается твоего Штопора, этот просто уникальный среди уникальных. Скорее всего, когда он был маленьким, в нём не увидели вообще никаких магических сил и поспешили избавиться, не зная, что он такой. Но, порадуемся за него, он обрёл свой дом. Кстати, об этом у моего прадеда есть. У тебя дневники с собой?

— Эм… э-э… — протянул я, пытаясь придумать, как перевести тему. — А кто хочет на Штопора посмотреть?

Как оказалось, хотели все. Арахнофобия — это, конечно, модно, но, зная, что паук тебя не укусит, хоть он и с обеденный стол будет, страх немного уменьшается.

— Штопор, выходи! — сказал я.

Следующие полчаса были заняты подвижными играми. Создавалось впечатление, что в гостиную запустили игривого щенка, который с огромной любовью принялся играть со всеми присутствующими. Только вот вместо щенка был игривый паук-подросток размером с телёнка.

Выдохшись, мы вновь уселись за стол, а Штопор предпочёл забраться под стол, где его все подкармливали какими-нибудь вкусностями со стола.

— Эх, — сказала Катерина. — Давно мы уже так здорово не сидели.

— Если быть точным, то почти никогда, — ответил я, наполняя наши бокалы. — Всегда нам что-нибудь мешало.

— Это точно, — согласилась Громова и выпила. — Так вот, я пожаловаться хочу, если можно.

— Конечно, Катюш, — сказал Олег, смотрящий на неё с обожанием, но не робким, как раньше, а вполне себе мужским.

— Так вот, не успела я себе, значит, частично вернуть магию, как меня снова вернули на рынок невест, — она поглядела по сторонам, ища понимания, но мы не совсем понимали о чём она. — Я опять, понимаете ли, самый что ни на есть ходовой брачный товар.

— Подожди, — притормозил её Кропоткин. — Что ещё за рынок невест?

— Ну это, как биржа труда для нищих, только для богатых и холостых, — Катерина сморщила свой красивый носик, показывая, как это ей всё противно. — Каждый день у меня пополняется список женихов на рассмотрение. И, чтобы вы понимали, там разброс от восемнадцати до восьмидесяти одного годика, причём, всё ближе ко второму числу.

— О, интересно, а мы в этом списке есть? — хохотнул Фёдор и заслужил сразу же два горящих взгляда: от Громовой и от моей сестры.

— Молчу-молчу, — он поднял руки в примирительном жесте.

— Дед, вон, правда, к Державиным советует приглядеться, — тоном полным иронии проговорила она. — Только вот Никиту не предлагают. Он у нас более высокого полёта птица.

— О, — ответил я, смеясь, — поверь, статус тут не играет решающей роли. Просто ты для меня очень большой друг. Ты — человек, на которого я могу положиться целиком и полностью. Я не хочу портить такие отношения различными интригами и недосказанностями.

— По крайней мере, честно, — ответила Катерина, но стрельнула глазками. — А вот я бы в тебя с удовольствием влюбилась бы.

— О-о-о, — загудели мои друзья подобному откровению.

Больше всех радовалась, по-моему, Валентина. Вот только я не мог сказать, чему именно. Кажется, что я отшил не только её, но и ту, которую она когда-то считала своей конкуренткой.

— А ты, Валь? — спросила Карина. — У тебя что нового? Прокачалась?