В первую очередь императора, конечно, интересовал Романов. И совсем не то, что случилось с его артефактами и как он — маг далеко не самой высшей категории — обезвредил абсолюта. Его интересовала расстановка войск на фронте.

— Пётр Алексеевич, — попросил он, уже одетый в придворный камзол, но по-прежнему опирающийся на подушки. — Кого из абсолютов вы уже послали на фронт и на какие участки. Укрепили ли эфирниками?

— Никак нет, — ответил Романов, виновато разводя руками. — К сожалению, попытка госпереворота внесла свои коррективы. Вместо того, чтобы заниматься фронтом, я некоторое время был вынужден заниматься сохранением собственной жизни, а затем обезвреживанием опасных элементов. Благодаря господам Державиным я всё ещё могу дышать.

— Вы с ума сошли? — но рассердиться на Романова у императора не получилось, потому что он прекрасно понимал, что тому пришлось пережить. Однако границы оказались под угрозой. — Враг вот-вот нападёт, а вы медлите. Отсылайте немедленно!

— Тут лёту час, а до истечения ультиматума почти три, — сказал на это Пётр Алексеевич. — Понимаю, вам кажется, что это неслыханная дерзость так отвечать, с моей стороны, но у нас есть некоторые обстоятельства, которые позволяют надеяться на прекращение конфронтации.

— Даже так? — император был явно удивлён и пока даже не понимал, с какой стороны подоспела божественная помощь. Впрочем, раз Магнус снова был тут, это не мудрено. Пришлый маг и не такое может. — Хочу знать подробности! Однако это не повод оставлять границу без надлежащей защиты.

— Само собой разумеется, — поклонился Пётр Алексеевич и добавил: — А по поводу переговоров, у нас Никита Александрович Державин отличился.

— Наш поспел везде пострел, — тихо проговорил монарх и покачал головой. — И почему я не удивлён? Давай, рассказывай, что ты успел сделать. Я к твоим рецептам отношусь без опасения.

* * *

Я удивился, когда меня позвали на совет к императору, но затем рассудил, что нужно входить в роль жениха принцессы, раз уж она сама плывёт в руки. Отрицать очевидное глупо.

Император попросил рассказать о том, что я предпринял для установления мира, и я, опуская лишние подробности, в красках пересказал ему о своей встрече с Фридрихом и о последующей операции на его источнике. Не забыл я также упомянуть и о том, что ценой этой самой операции была передача просьбы о мире с подтверждениями того, что у нас никакого лекарства нет, да и быть не может, а всему виной новомодные телепорты.

— Интересно, — сказал на это монарх. — Я ему, по сути, тоже самое говорил, но меня он не слушал. А тебя послушал. Ты к нему точно внушение не применял?

— Он и так полностью под внушением, — ответил я, полагая, что понял скрытые желания Фридриха. — Он, как и многие из нас, если не все, хочет, чтобы его род жил дальше.

— А что, если он предаст? — поинтересовался Ярослав Иванович. — И там у себя снова переметнётся на сторону тех, кто хочет крови.

— Не переметнётся, — с полной уверенностью в собственных словах ответил я.

— Эх, мне бы твою веру, — сказал на это император. — Я бы в казино пошёл.

— Вера тут ни причём, — усмехнулся я и выложил свой козырь. — Он прислал нам своего сына. Так что тут без вариантов.

— Нужно тебя министром иностранных дел сделать, пожалуй, — проговорил монарх и сделал мне жест, чтобы я подошёл к нему поближе. — Как только смогу, так и сделаю, — а когда я приблизился к нему на расстояние не больше человеческой ладони, прошептал мне: — Благодарю тебя. Но Варвару мою не обижай. Иди.

Я не совсем понял, что это было, но решил, что так надо.

— Что ж, — подытожил император, проанализировав последнюю информацию. — Эти новости меняют расклад сил. Однако надеяться на благоразумие неприятеля мы не можем. Необходимо укрепить границу, как мы и собирались и надеяться на то, что пресловутый ЕЕСС прислушается к голосу разума.

— Есть отправить, — взял под козырёк Романов. — Кроме абсолютов, у нас подготовлены маги восьмого и девятого уровней. По договору с эфирниками приняты в строй двадцать семь человек, ещё трое на подходе, и есть запрос от ещё одного рода.

— Какого? — поинтересовался император, хотя вряд ли ему что-то могла сказать фамилия рода.

А вот мне очень даже.

— Маврокордато, Ваше Императорское Величество, — ответил Пётр Алексеевич, а я тепло улыбнулся, вспомнив старый дневник, ставший мне на некоторое время верным спутником.

— Что скажешь, Державин-младший? — обратился ко мне Ярослав Иванович. — Ты у нас спец по эфирникам.

— Маврокордато — наши союзники, — ответил я, припоминая теперь не только прочитанное, но и услышанное от Марио. — Но с ними нужно аккуратнее.

— Время такое, — проворчал император, устраиваясь поудобнее на подушках. — Со всеми нужно аккуратнее.