— Вот зачем! — Не выдержала мама и встала, — зачем везде ты со своим любопытным носом лезешь⁈ Как пошел работать в свой гараж, так ни дня спокойного нету! То у тебя какие-то суды, то немцы! То Серые вокруг тебя бегають! Голову разбивають! Ну что это такое⁈

— Ма, — улыбнулся я, — да тихо ты. Страшного ничего не произошло. Все живы-здоровы.

— Меня ты в могилу сведешь! Меня! — Всплеснула она руками, — ты там ездишь непонятно где, а я кажный раз, как что с тобой случается, так за сердце хватаюсь!

Мама скривилась, как бы от боли, прижала руки к груди.

— Светка, — строго сказал я, — сбегай, валидолу принеси.

— Угу, — пискнула сестра и пошла в соседнюю комнату.

— Сегодня в тебя с ружья стреляють, а завтра чего будеть⁈ Какие мне еще новости дома ждать⁈ — Не унималась мама.

Мы с отцом переглянулись.

— Да не квохчи ты, квочка, — сказал отец строго, — взрослый сын. Сам разберется, как ему жить.

— А что ты будешь делать, ежели его завтра привезут… Привезут… — Мама недоговорила.

Ее лицо горько скривилось. По щекам покатились слезы. Спрятавшись в ладошки, принялась она беззвучно плакать.

— А что ежели его посодють? Что ежели в тюрьму посодють? — Плакала она, — я же тогда не переживу! Прям так как есть и помру!

Я вздохнул тихо, а потом встал, приблизившись, мягко обнял маму. Та тут же, не мешкая, легла мне на грудь.

— Ну, тихо ты, ма, — я стал гладить ее по округлой пухлой спине, — не плачь. Никого у нас не посадят.

Подняв глаза свои от раскрасневшегося маминого лица, прижавшегося к моему плечу, посмотрел я на Светку. Спешила она к нам с валидолом и алюминиевой кружкой воды, чтобы мать могла напиться, перебить слезы.

— Ма, на, — сказала Светка тихо.

Мама, аккуратно взяла у нее кружку. Пила долго, громко делая каждый глоток. От валидола отказалась.

— Пообещай мне, Игорь, — сказала она, как вернула Светке стакан, — пообещай, что ничего не случиться с тобою. Что будешь ты себя беречь.

Я по-доброму хмыкнул. Глянул на грубое, но добродушно улыбающееся отцовское лицо.

— Обещаю, мама, что буду себя беречь. И что со мной ничего не случиться. Что ни с кем из нас ничего не случиться. Честное слово даю.

Сашка! Сашенька! — Закричала Светка, как только выпрыгнула из Белки.

— Светочка!

Светка, со всего разгону, бросилась к Сашке, который вернулся из командировки. Застали мы его, аккурат, когда уазик оставил его возле двора. Когда целовал он в щеки свою маму.

Подхватил Сашка Светку, стал вертеть на руках. Оба засмеялись весело. Потом, опустив, ее на ноги, начал Сашка целовать ее, не стесняясь ни меня, ни матери. Целовал всюду: в лоб, в щеки, в глаза, в губы. Шептал ласковые, одной только Свете слышные слова.

— Игорь! — Оторвался он от Светы, — здорово!

Я улыбнулся молодому милиционеру и выбрался из машины. Встретившись у Белкиного носа, мы поздоровались.

Сашка, разулыбавшийся, долго тряс мою руку. Благодарил меня за то, что уберег я Свету в тот раз от ребят с аула. Бормотал торопливо что-то о том, что все хотел позвонить, что сердце у него было не на месте.

— А вдруг снова уворовать попробуют! — Говорил он, — а меня и нету! А я тут, в Волгограде трясусь, в этой чертовой командировке! А! Етить ее!

— Не украдут, — сказал я, — уж я свою сестру защитить сумею.

— Да знаю я, знаю! — ответил он быстро, — да только у меня сердце все не на месте! Все думал звонить Светке. Да только как? Куда⁈ Да черт его знает! Эх! Знал бы ты, как я ждал сегодняшнего вечера!

Вдруг Сашкины глаза заблестели в сумерках и бросился он ко мне обниматься.

— Ну, чего ты, — удивился я.

— Прости, Игорь! — Сказал он приглушенно, — просто переполняет меня радость, что Светку я увидел. Что все с ней хорошо. Что ты мне ее привез на свидание. Не знаю, куда мне ее, эту радость, девать! Так хоть с тобой поделюся!

— Ну все-все. Поделился уже,— Вежливо выбрался я из объятий Саниных.

— Ой! — Изменился он в лице внезапно, — не побеспокоил ли я тебе рану?

Сашка уставился на мою перебинтованную руку.

— Слышал я, что в тебя стреляли, — он нахмурился, обнял подошедшую Светку, — что вызывает завтра Иван Петрович тебя для дачи объяснений. Ты ничего не бойся. Этот Матвей Серый, он какой-то того, — Сашка покрутил у виска, — мне мужики, пока везли в Красную, рассказывали, что он странный. То сидит, ничего не говорит. То бормочет что-то про себя. Будто бы сам с собой разговаривает. Вот и держат его сейчас в камере. Распорядился майор задержать его на трое суток. До выяснения.