– Не совсем, – улыбнулся Минхо. – Еще три дуэта. Один сейчас неактивен – парень в армии, его партнерша снимается в кино. Еще один такой же дуэт в данный момент времени активно гастролирует. А еще есть дуэт двух девушек, они дебютировали в начале прошлого года, пока не особо раскрутились. Ну и наконец-то попсовые группы. Сейчас их три. Одну мы за группу уже не считаем: они поехали в тур, прощальный. До конца контракта полгода, продлевать его они сами не захотели. Это… смешанный состав – два парня и две девушки, что для Кореи немного проблематично. Далее… Группу из семи парней вы не видели, потому что они служат. Кто не служит – снимается в кино или участвует в ток-шоу… хотя один отличился, женился и стал отцом. В любом случае, после окончания армейского перерыва, у них будет еще год контракта и сейчас я сомневаюсь, что они его перезаключат: слишком увлеклись обычной жизнью. Но затраты на дебют она оправдали и прибыль принесли заметную, так что мы не в обиде. И наши цветочные девочки, четыре года на сцене, полны энтузиазма выступать и сиять.

Тимати задумчиво кивнул, а спустя несколько секунд уточнил:

– То есть фактически пока что речь идет о продвижении только двух групп и пункт о добавлении новых артистов…

– Да, это скорее для будущих дебютов, – кивнул Минхо. – Плюс, возможно, если популярность к-поп вырастет, мы сможем демонстрировать уже тех артистов, песни которым пишутся полностью на корейском. Но пока что это, так сказать, неликвидно: вряд ли иностранная публика сейчас захочет слушать корейские баллады. У Flower не было четко выраженного концепта, для них начать петь по-английски – это небольшая потеря в поклонниках. Для большинства других наших артистов это может быть существенным… преступлением. Они могут зайти на американский рынок, только если там будут готовы слушать баллады на корейском.

– Когда будет дебютировать следующая женская группа? – внезапно спросил Тимати.

Даже Дан удивился. Минхо нерешительно – явно растерялся – ответил:

– Женская? Но мы набрали новых трейни меньше месяца назад…

– Да ладно, я был на их тренировке. Они двигаются и звучат очень хорошо.

Минхо покачал головой, а Дан ответил за него.

– Корейцы – очень музыкальная нация. Слух и голос есть у большинства местных, вне сцены вам многие местные девчонки могут показаться сильными солистками. Но большинство этих девчонок петь умеют только в караоке, они вне учебного класса не смогут сами вовремя вступить в песню. Здесь… не особо распространена самодеятельность, как в США. На то, чтобы они всему научились, уйдет минимум год. Сама подготовка к дебюту – от двух месяцев до года. Так что по самым оптимистичным прогнозам – полтора года.

– А пессимистичным?

– Три с половиной, – ответил Минхо. Средний срок обучения стажеров, чтобы они были хорошо подготовлены к сцене, около трех лет. У нас бывают исключения, но это если человек с самого начала талантливый, и то мы рискуем. Если бы не заступничество Даниэля, Минсока бы мы сами на сцену побоялись через полгода выпускать.

– Минсок – это тот танцор из твоих соцсетей? – спросил Тимати.

Дан кивнул в ответ. Тимати удивился:

– Но он так хорошо танцует!

– Не умеет работать на сцене, вряд ли справится с форс-мажорами, потому что без гарнитуры наделает ошибок в исполнении, недавно делали пробные записи в студии – вообще ничего не умеет, собственного голоса пугается, – начал перечислять Минхо, – не особо хорошая дикция, не умеет давать интервью и работать с камерой… еще и курил!

На последнем Дан не выдержал – засмеяться. А потом объяснил Тимати:

– Если бы господину Киму предложили сняться в антитабачной кампании, он бы согласился сделать это бесплатно.

– Если бы я знал, что такой ролик сработает, я бы заплатил за всю кампанию! – фыркнул Минхо.

Дан снова захихикал. Сначала он не понимал, почему здесь настолько все строго с сигаретами. Потом оказалось, что просто есть один ярый анти-курильщик. Так что тут дело не совсем в голосе и дыхалке, просто человек со вторым по объему пакетом акций имеет право на странные запреты для всех артистов этого агентства. А Минсока он, на самом деле, заметно уважает – считает, что люди, познавшие бедность, лучше мотивированы. Просто для этого агентства он действительно не готов к дебюту.

Минсок переживал за Миён. Она прошла прослушивание, став трейни в Person. И уже через несколько дней пришлось собирать ее сумки – она переезжает в общежитие. Юджин рассказывал о порядках Person: два месяца после приема на стажировку жить в родителями могут только самые маленькие, младше четырнадцати. Это делается из-за загруженности трейни. И все же большинство девчонок воспринимали общежитие как временную меру, а Миён устраивалась как на всю жизнь. Повесила шторку на кровати, внутри своего алькова оформила стену гирляндой на батарейках, плакатами с Наной и фотографиями. Еще притащила плюшевого зайца, с которым не спала лет с пяти – для антуража, в очередной раз пытаясь сойти за милую девочку. Образ рассыпался, по ее словам, в первый же день, когда поссорилась с соседками из-за неубранной одежды. Зато Миён взяла под опеку настоящую милую девочку, а не обманщицу, как она сама.