— Выберете самый большой добротный дом, там и откроем школу. Приберитесь, наведите там порядок…

— Есть такой дом,– улыбнулась Дарья.– Прямо с нами по соседству…

— Барин! — выкрикнул длинный рыжий мужик с насмешливым взглядом.– Нам бы в село торговую лавку, в Антоновку не наездишься…

— А зачем ездите?

— Хлеб-то мы сами печем, а вот соль, спички, керосин, махорка…

— И водочка?

— Нет, барин. У нас самопал.

Я нахмурился и погрозил ему пальцем.

— Будет вам и торговая лавка, селяне. Это зависит не только от меня, но и от вас. Я не демагог и постараюсь сделать все, что от меня зависит…

Назад в усадьбу меня подвозил на повозке мельник Матвей. Он вез в поместье три мешка муки.

— Барин, извини за открытость, но мужики ропщут, что ты пить запретил. Как же может мужик от скуки не напиться?

— Какая скука? Да у каждого во дворе дел просто невпроворот. Я прошел по селу и обратил внимание — у половины огороды бурьяном поросли, стены валятся, крыши дырявые, сарайчики на соплях держатся, дети вон босыми бегают… а они в кабаках деньги пропивают…

— Доложили уже…– усмехнулся мельник.

— Для начала нужно навести порядок в голове, а какой может быть порядок, когда там постоянно синий туман… но поверь моему слову, Матвей, я еще сделаю наше село процветающим…

Что мне стоить навести порядок в маленьком селе, когда на зоне я был бугром и держал в узде сто двадцать уголовников в цеху, треть из которых матерые рецидивисты.

Мне невольно вспомнилось прошлое, которое все никак не отпускало…

Через полгода кум предложил мне стать бугром, вместо освободившегося грузина Горгадзе. Я согласился, понадеявшись на досрочное освобождение. Но вскоре понял, что невольно попал между молотом и наковальней.

Почти во всех колониях имеется свое производство. Не исключением было и наше учреждение. За активом числился швейных цех, а приближенные к ворам, блатные, присматривали за теплицами. Никто из блатных, конечно, не работал в теплицах, они просто приходили и в наглую забирали семь-восемь мужиков из швейного цеха, припахивая работать за себя.

Все труднее становилось натягивать норму. Баркас, заведующий по производству, только руками разводил, не хотел связываться с блатными и неожиданно оказаться на промзоне с ножом в боку. Вертухаи делали вид, что ничего не замечали, а жаловаться куму — последнее дело.

Я заметил что блатные никогда не трогали невысокого седого мужичка, которого звали Майор. Они даже старательно обходили его стороной. Майор жил обособленно, почти ни с кем не общался. Он мастерил мебель в полуразрушенном здании бывшего клуба, даже частенько там ночевал, за что ему такие привилегии я не знал, но работал он всегда исправно и не пререкался.

Однажды я не захотел отдавать мужиков из цеха. Груздь рассердился, ударил меня в челюсть и свалил с ног. В умывальнике я выплюнул окровавленный зуб в раковину и приложил к ушибленной челюсти мокрое вафельное полотенце.

В столовой меня отозвал Майор, он оказался невольным свидетелем разборок.

— Вечером приходи, есть разговор.

После ужина я пришел в старое здание. Майор заварил крепкого чифиря. Мы неторопливо выпили по кружке.

— Смотрю я на тебя, Никитин, вроде ты пацан неплохой. — сказал Майор.– Справедливый и правильный. Но блатным ты не нравишься, они не отстанут, пока ты не покажешь им Силу. Они же дикие звери и понимают только древний язык Силы.

— Что мне нужно сделать?

— Завали Груздя на ристалище. Сделай из него отбивную. Возьми блатных на характер.

Я усмехнулся. Груздь почти на голову выше и намного тяжелее, да еще с длинными сильными руками орангутанга. Его боялась половина колонии, оставшаяся половина обходила стороной.

— Ты где служил?– поинтересовался Майор.

— Ракетные войска.

— Значит как боец никакой… нулевой уровень…

— Я в школе полтора года самбо занимался.

Майор улыбнулся.

— Хочешь стать на зоне авторитетом, а не тряпкой, об которую ноги вытирают? Слух ходит, блатные хотят тебя под шконку задвинуть, а в бугры своего человека поставить…

— Майор, если можешь, помоги завалить Груздя…

— С завтрашнего дня приходи каждый день, после ужина. Часа вполне достаточно. Я кое-чему научу тебя, и через месяц ты растопчешь этого мамонта…