Десантный корпус находился под командованием генерал-майора Брусилова, старшего брата сидящего сейчас перед ним начальника штаба, капитана 1 ранга Льва Алексеевича — умницы и знающего моряка. Куда лучше подходившего для этой роли, чем Клапье де Колонг, на которого непонятно почему выпал выбор Рожественского. Константина Константиновича лучше держать командиром порта — исполнительный товарищ в чине целого контр-адмирала, если правильно ставить задачи, все исполнит в точности. Но вот сам инициативы почти не проявлял, да и не скрывал желания «осесть» на берегу. И Фелькерзам его не осуждал — прошел Цусиму и труса не праздновал, но есть определенные пределы человеческой прочности.

Младший Брусилов подходил для замены как нельзя лучше. Хорошо знал работу штаба, много занимался разведкой, причем выполнял секретные поручения даже в Константинополе, где был ранен пулей в ногу, но сумел скрыться. Несколько раз предлагал генерал-адмиралу, уже оставившему свой пост, организовать Морской Генеральный Штаб, и передать оному все вопросы ведения войны против любого возможного врага России, централизовать разведку и контрразведку, не оставлять это важное дело на «откуп» командующих флотами.

И не ошибся — за девять недель Лев Алексеевич наладил работу штаба как механизм швейцарских часов, в Корею были отправлены несколько десятков шпионов, а выловленных во Владивостоке китайцев, что выполняли поручения японцев, либо вербовали, или просто и без затей по приговору военного суда публично вешали. И все предложения Фелькерзама Лев Алексеевич перехватывал, как говориться, «на лету» — так появились бронепоезда под лукавым названием «подвижных железнодорожных батарей для защиты побережья», вспомогательные крейсера, и даже возрожденная после войны 1812 года морская пехота.

Пока только в виде двух отдельных батальонов, половину состава которых составляли собственно матросы, а вторая была набрана из «охотников», то есть добровольцев из числа стрелков Владивостокского гарнизона. В основной своей части воевавших с японцами, и даже с китайцами во времена подавления «боксерского восстания», четыре года тому назад. Люди опытные, обстрелянные, многие оправились от ранений — у почти всех георгиевские кресты. По тысяче двести офицеров и нижних чинов личного состава в каждом, батальоны морской пехоты представляли действительно серьезную силу, получив с кораблей десантные пушки и станковые пулеметы — по полудюжине, плюс вдвое большее число «мадсенов».

Именно они должны были захватить Гензан первым стремительным броском, осуществив высадку с паровых шхун и маленьких пароходов. Причем раньше их должен был высадиться на берег здешний спецназ — отданные великим князем две сотни кубанских пластунов. Это были лучшие из лучших казаков, их и натаскивать долго не пришлось — скрадывать часовых ночами умели все, в воде плавали что угри, а людей резали ловчее, чем баранов. Да и проводники у них были местные корейцы, японцев ненавидели люто — каждый потерял от меча самураев близкого родственника

Единственная проблема была в средствах доставки — задействовали все четыре быстроходных вспомогательных крейсера, в прошлом пассажирские лайнеры с объемными трюмами для грузов. Каждый мог принять на борт полнокровный стрелковый полк двух батальонного состава, с артиллерийской батареей. Битком набивали, но недаром говорят, что в тесноте не в обиде, тем более переход короткий по времени, и море спокойное.

К ним добавили два бывших германских угольщика, что так же были переоборудованы во вспомогательные крейсера. Но то было от полной безнадежности — они едва выдавали 12 узлов. Зато могли принять уйму лошадей — а ведь без орудийных упряжек пушки не потаскаешь, да и конница нужна будет на равнинах, стоит только горный хребет пройти и выйти на его западную сторону. А там наступай хоть на Пхеньян, или иди прямо на столицу — Сеул, где сидит корейский король Конджон под охраной своей гвардии. А та в свою очередь, под японским караулом из оккупационных войск.

Собрали еще полудюжину пароходов тоннажем поменьше, но больше трех пластунских батальонов и шести конных сотен загрузить не удавалось. Так что транспортная флотилия должна была проделать два рейса, а быстроходные вспомогательные крейсера три, чтобы перебросить весь десантный сводно-стрелковый корпус немаленькой численности. Ведь в него входило 3-я и 4-я стрелковые, 1-я и 2-я кубанские пластунские бригады — 16 стрелковых и 12 пластунских батальонов, плюс два конных полка из кубанских и терских казаков, с пулеметами и скорострельными пушками.

На пароходах должны были прибыть двенадцать сотен обученных военному делу корейцев, что последние года бежали толпами в русское Приморье от «милостивого обращения» с ними японцев. А с ними русские офицеры и солдаты из местных уроженцев, что могли изъясняться на языке соседей — жителей страны Утренней Свежести. И восемь тысяч берданок с патронами для вооружения будущих повстанцев. А то, что они будут, Фелькерзам не сомневался, как и в том, что на всем полуострове вспыхнет всеобщее восстание с партизанским движением…

Русский стрелок с ручным пулеметом «мадсен» (сошки сняты).

Капитан 1 ранга Л. А. Брусилов