«Хрясь, хрясь, хрясь!» — Вадим рубил направо и налево, благо пламевидный клинок позволял легко освобождать оружие из тел хищников. Уже три шакальих тела валялись на поляне и столько же у шалаша. Клинок легко разрубал тела животных, даже, пожалуй, слишком легко. На несколько минут свора замерла и закружилась вокруг: инстинкт самосохранения требовал остеречься.

Вадим, воспользовавшись замешательством в стане врага, убрал в ножны кинжал, чтобы освободить хоть одну руку. Берёза находилась совсем недалеко, и он стал отступать к ней, держа наготове палаш. Чувствуя его слабину, звери осторожно подкрадывались, постепенно окружая. И Вадим, не дожидаясь, пока они нападут, развернулся и побежал к заветной цели.

Нет ничего хуже, чем оборачиваться спиной к зверю и бежать, у хищников, как и у людей, что недалеко от них ушли, срабатывает синдром охотника, и они бросаются за своей жертвой. Причём атакующие находятся в заранее более выигрышном положении, однако Вадим так не считал. Он знал об этой особенности ещё со времён, когда случайно нарвался на бродячую стаю собак, и тогда его тоже спасло рядом стоящее дерево.

А вот от гопников или других человекоподобных хищников это бы его уже не спасло, тут только оружие поможет, желательно огнестрельное.

Вадим резко остановился, развернулся и от души ударил ближайшего, самого шустрого шакала, что готовился уже прыгнуть ему на спину. Фламберг разделил тело пополам, и брызнувшая кровь оросила всё вокруг, но острие клинка уже вонзилось в следующий комок вонючей шерсти. Приглушённый всхрип, и черная душа зверя отлетела в звериный рай. Третий успел затормозить, но сбежать не успел: удар пришёлся по хребту и разрубил ему позвоночник.

Понеся потери, стая озлобилась и, взяв Вадима в кольцо, продолжала кидаться на него, но уже без огонька. Они явно чего-то ждали, и это «что-то» было уже где-то недалеко. Всего хищников осталось около дюжины, не больше. Они яростно тявкали и хрипели, демонстрируя свою кровожадность, но понесённые потери указывали на показушность их ярости, и они это чувствовали. Так бывает и у людей, что скрывают свой страх за потоком ругательств.

Вадим постепенно отступал к берёзе, когда услышал хорошо знакомый ему боевой клич зомби. Из-за деревьев на вырубленную поляну внезапно выступил высокий человек, у ног которого стояли два огромных волка. Возможно, когда-то он и был человеком, но пламя горевшего костра высветило застывший, лишенный человеческой сути взгляд и чудовищное в своих изменениях тело.

Судя по огромным волкам и длинным рукам мощной и уже нечеловеческой фигуры, шансов против них у Вадима быть просто не могло. Он же не Геракл, ё-моё! Правильно оценив диспозицию, Вадим снова развернулся и бросился к берёзе, что росла уже совсем близко. Шакалы замешкались и, вполне обоснованно опасаясь подвоха с его стороны, не сразу устремились за ним. Подвох, конечно, имелся, но не такой, о котором они подумали.

Добежав до берёзы, Вадим оглянулся, ударил мечом одного шакала, неосторожно подбежавшего к нему, и залез на нижний сук. Потом, помогая себе ногами и свободной рукой, быстро вскарабкался на следующий и, зацепившись рукой за последнюю толстую ветвь, встал ногами на стык нижней ветки со стволом. Оттуда, как главнокомандующий, он оглядел поле боя.

Сверху открылась удручающая картина: под берёзой ретивыми козлами скакали шакалы, не оставляя своих тщетных попыток достать Вадима, но для них он оказался слишком высоко. Мертвяк взмахнул лапой, и оба волка бросились на помощь шакалам. Те, поджав хвосты, заскулили и отступили.

Волки брали березу наскоком, с разбега. Сначала, злобно рыча, прыгнул один, но не достал. Второй волк прыгнул выше и, клацнув зубами, вцепился пастью в ветку, что росла чуть ниже той, на которой стоял Вадим. Перебирая в воздухе лапами, он судорожно пытался найти опору и вскоре упёрся ими в ствол дерева.

Обняв одной рукой стан берёзы, Вадим немного наклонился и ударил лесного пса зажатым в другой руке фламбергом. Острое волнистое лезвие попало в голову зверя, но соскользнуло и не проткнуло череп, а лишь срезала ему кусок шкуры. От удара волк выпустил из пасти ветку, взмахнул в воздухе лапами, грохнулся на землю и взвыл. Оба зверя закружили вокруг дерева, с ненавистью смотря на Вадима. Ему же на них было глубоко всё равно. Он боялся не волков, а того гнилого фрукта, что сейчас не спеша шёл в его сторону. Вот от того и стоило ждать неприятностей.

Но и волки оказались не так просты, как могло показаться в начале. Видимо они обладали зачатками разума, да и в природе волки никогда не были глупее других животных. Один из них, который получил ранение, встал лапами на дерево, а другой, разбежавшись, прыгнул ему на спину и, оттолкнувшись, сиганул выше.

Огромная, заранее раззявленная волчья пасть явно доставала до своей цели. На мгновение отпустив ветку, Вадим перехватил обеими руками фламберг и резко выставил оружие навстречу летящему хищнику, повернув лезвие чуть наискосок. Удар пришёлся прямо в морду волка, снеся ему полчерепа. Волк рухнул на землю уже мёртвым, вслед за ним чуть не рухнул и Вадим, каким-то чудом удержавшись на дереве.