— Ммм, дело в том, что то, что ви видите, это не классический арбалет, это балестра. У меня есть есчо другая разновидность его — шнеппер. Они дешевле обичного арбалета и значительно дешевле пистоля. Эти арбалети покупают охотники, потому как стреляют они пулями или болтами, но значительно слабее, как ви и говорите.

— А можно ближе его рассмотреть? И сколько он всё-таки стоит?

— Стоит — талер! Не покупают, потому и цену сбавил, — объяснил Вернер и, сняв шнеппер, положил его на стол перед Вадимом.

Это оказалось очень необычное оружие, и оно действительно предполагало стрельбу пулями посредством желоба, впрочем, так же, как и болтами. Для поражения бесов оно вполне годилось, если стрелять с близкого расстояния и целить прямо в глаз. С некоторых пор Вадим мог похвастаться очень хорошим зрением, и его руки значительно окрепли.

А если учесть изрядную долю хладнокровия и отсутствие паники при встрече с бесами, то арбалет стал бы ему незаменимым помощником. А уж, сидя на дереве, лучшего оружия и не надо! Балестру или шнеппер однозначно стоило брать, но у него банально не хватало денег, а пару камешков в кошеле, он решил оставить на всякий случай у себя пока. Хрен его знает, что это за камни, можно и продешевить часом.

— Я возьму, но пока у меня нет на него денег, возможно, дней через пять я снова зайду и смогу купить.

— Хорошо, буду ждать. А если не секрет, чем ти занимаешься? По виду и по повадкам я вижу, что ти воин, но не из простих боевих холопов, и даже на поместного мало походишь. Признаться, я теряюсь в догадках. Кто ти? — последний вопрос прозвучал так, словно германец спрашивал не только о профессии Вадима.

— Ничем я не занимаюсь, иду из города в город и живу, как могу и на что могу. Пока ищу вещи, что остались от прежних хозяев, погибших от зомби. При случае упокаиваю монстров, но одному тяжело бороться с ними.

— Зомби? — переспросил торговец и кивнул сам себе: — Понятно, то есть ти охотник за мёртвими головами?

— Нет, я не охотник, меня никто не заставляет и не платит за это. Я путешествую из Литвы в Москву, и не моя вина, что судьба решила подвергнуть меня своим испытаниям. Надеюсь, что я с честью прохожу их… вроде пока живой.

— Ммм, пока, значит. Что же, на днях один из моих товарисчей тоже собирается в Москву по делам, а оттуда плить в Псков и дальше в Архангельск. Ему нужна надёжная охрана, но с этим здесь проблема: свободних людей мало. Едет он со своим слугой и охрану возьмёт не больше десяти человек, но никто не желает ехать таким малим количеством воинов, боятся…

— Не знаю, — Вадим уловил мысль торговца и вклинился, не дожидаясь продолжения. — Я хотел предложить свои услуги местному воеводе и осмотреться здесь первое время.

— Как знаешь, мой друг уедет через несколько дней, когда наберёт себе людей или не наберёт, но всё равно уедет. Он отчаянний, да и дело очень важное. Я би на твоём месте подумал. Для тех, кто дойдёт, оплата будет более чем счедрая: полний доспех и любое оружие! И это помимо денег за сам поход. Оплата за каждий пройденний день в полталера.

Условия найма были выгодными и заманчивыми, но Вадиму нужно было сперва разобраться со своими проблемами, а потом уже браться решать новые.

— Я подумаю, — пообещал Вадим и вышел из лавки.

Выйдя, он пошёл искать ту церковь, на которую ему указал Никола. Пройдясь по улочкам, Вадим через некоторое время нашёл её и, спросив пару прохожих о купце Веретенникове, вскоре оказался перед домом его вдовы. Не хоромы, конечно, но с огромным двором, со своим хлевом и стойлами для лошадей. Подубасив кулаком по воротам, он привлёк внимание жильцов.

Через некоторое время открылось окошечко в калитке, и там показался чей-то глаз.

— Кто такой и к кому?

— К купчихе Веретенниковой с вестями от Аксиньи, дочери её.

— А откуда знаешь-то?

— Из Козельска иду, погибли они вместе с обозом. Печальная весть, но последний долг усопшей передать — святое и богоугодное дело. Ради этого и пришёл. Ну, что, пустишь или стоять заставишь?

— Больно суров ты, паря.

— Слизняк от Козельска по тракту не дошёл бы.

— Подожди, до хозяйки добегу, расскажу ей обо всём.

— Беги, — пожал плечами Вадим, и окошечко с грохотом защёлкнулось.

Ждать пришлось минут десять. Вскоре со двора послышались горестные женские причитания, и калитка распахнулась настежь. За ней стояла рано состарившаяся дородная женщина с правильными чертами лица, закутанная в чёрный платок.

— Ох, заходи, заходи, чёрный вестник.

Вадим промолчал, что толку говорить с человеком, только что получившим горестное известие, пусть даже давно ожидаемое. Вестники всегда делятся на две категории: чёрные и белые, других и не бывает. Ему вот не повезло, но долг есть долг.

— Что случилось? Что стряслось?