Небольшой отряд байкеров, палящих по нашим позициям из установленных на их технике пулеметов не имел никаких шансов выбить нас с занятых позиций, а наши тяжелые стабберы крупные пули которых почти не представляли угрозы для техники врага, за считанные минуты отправили на тот свет всех ничем незащищенных водителей. Мой анализ показывал, что точность стрельбы расчетов заметно упала относительно тренировок в начале этого отрезка боя, но по мере уничтожения противника выросла до приемлемой. А вот пехоту вражеский огонь заставил залечь, после того как двух бойцов, убило увесистыми пулями, выпущенными с байков. Приказав сержантам вернуть бойцов на позиции, я наблюдал за приближением пеших орков. Учитывая расстояние до опушки леса было решено дать приказ пехоте открыть огонь после того как орки пересекут её и пройдут еще сотню метров.

За считанные секунды до того, как я отдал приказ по всей опушке прогремела серия взрывов, зеленокожие которых практически не было видно в лесу рвались в бой, почти не отставая от своих собратьев и они налетели на наши растяжки. Нанести приличный урон противнику еще до того, как его основные силы показались было приятно, но основное сражение было впереди. Орки по давней традиции гнали перед собой целую орду гретчинов, составлявшую основную массу их маленькой армии, так что нужно было избавится от этого живого щита как можно быстрее. Я отдал всему взводу приказ вести огонь по готовности и пронаблюдал как из окопов, а спустя секунду с позиций расчетов тяжелых стабберов на врага обрушился шквал крупнокалиберных пуль и лазерных импульсов.

Ту толпу гретчинов и нескольких орков что двигались в авангарде по дороге удалось уничтожить практически мгновенно. Одного попадания из лазгана как правило хватало чтобы отправить гретчина на тот свет, а уж крупный калибр прошивал по несколько ксеносов за раз, но после обильной жатвы один за другим стабберы уходили на перезарядку снижая плотность огня. Вдобавок вырывающиеся из леса зеленокожие расширяли фронт и уже не имели такого плотного строя, а по мере истребления гретчинов основным противником становились намного более живучие орки. Я приказал перевести лазганы на повышенную мощность, а расчетам перенести огонь с гретчинов на орков, благодаря чему ситуация ненадолго снова выправилась в нашу пользу.

Вот только орочий натиск при таком соотношении сил было не остановить и место любого убитого бойца занимал следующий успевавший пробежать еще несколько десятков шагов. Хуже того подойдя чуть ближе отдельные отряды орков замедлялись и вместо того чтобы бежать на нас с топорами, начинали обстреливать окопы шквалом пуль из своих шмалял. Многие неопытные бойцы не выдерживали и прятались в окопе до того, как молодецкий окрик и подзатыльник от обученного сержанта не заставит его продолжить бой, другие просто ловили одну или несколько пуль. К тому моменту как орки оказались на расстоянии броска гранаты мой взвод потерял десятерых преимущественно на переднем краю.

Немедленно я приказал перебросить подкрепление из дальних окопов на передний край, а выжившие по командам сержантов начали забрасывать орков фраг-гранатами. Взрывы нескольких волн гранат ослабили натиск и прикончили многих орков, но думаю оставалось еще не меньше двухсот зеленокожих и резня становилась неизбежной. Я связался с Павлом и запросил подкрепление, после чего не представляя, чем здесь особо командовать вскинул болтер к плечу. К какофонии боя добавился новый звук, громогласные выстрелы болтера и взрывы его снарядов, достаточно мощные чтобы обычные бойзы навсегда выходили из боя. Выверенными одиночными выстрелами я старался поражать зеленокожих которые вот-вот должны были прыгнуть в окоп и выигрывал буквально секунды. После чего подкрепление из моих людей с дальних окопов появилось за нами открыв огонь по оркам, а зеленокожие все же добиравшиеся до окопов спрыгивая вниз где их ждали мечи сержантов и штыки рядовых. Ребята Павла в которых сейчас отчаянно нуждался передний край должны были подойти только через минуту, а то и две.

Это был решающий момент в битве и её результат мог легко склониться что на одну, что на другую сторону. Лейтенант видимо почувствовал это и сделал то что, по собственному мнению, был должен в этой ситуации. Выхватив цепной меч и болт-пистолет он с криком бросился в атаку, увлекая других за собой.

– Спартанцы в атаку!

– На кой это, – прошипел я сквозь плотно сжатые зубы и вместе со всеми, кто оставался в командном окопе последовал за ним.

Двигаясь короткими перебежками и останавливался чтобы сделать несколько выстрелов из болтера, я следовал за командиром до того, как он прыгнул в почти потерянный нами окоп. Перезарядившись я опустился на одно колено в десятке метров оттуда и открыл огонь по приближающимся оркам пытаясь остановить их. В этот момент я понял почему лейтенант выжил, бросаясь во множество рискованных битв, несмотря на все свои недостатки он был отменным воином и расправился с несколькими орками на дне окопа в рекордные сроки.