Возможно, он и сам стал бы так думать, знай, что в портфеле всего лишь муляж. Зато в одном из зубов Самойлова спрятана стеклянная ампула с быстродействующим ядом. А сам майор боится не столько спецов адмирала Канариса или его англо-американских коллег, а того, что в этом мире может оказаться еще один «путешественник», только прошедший инфильтрацию^[58] на одно-два десятилетия раньше.

И хотя Самойлов пока не смог найти даже косвенных подтверждений деятельности другого «путешественника», исключить такую возможность было нельзя. Да и историю, тем более западную, он знал недостаточно, скажем так, на уровне фамилий первых лиц крупнейших государств. Так что хотя и Рузвельт, и Черчилль, и даже Петен были на своих местах, все равно, как уже было выше сказано, оставалась ненулевая вероятность.

– Тебе, Виктор, часто говорят, что ты параноик? – с некоторой опаской спросил генерал.

– Если у меня паранойя, это еще не значит, что за мною никто не следит, – усмехнулся майор. – Вот ты как думаешь, генерал-майору Копцу не помешала бы капелька паранойи?

– Ивану Ивановичу? Командующему ВВС Западного округа?

– Именно ему.

Нехорошее предчувствие кольнуло Якова. Сразу в лоб – Копец. Не про очередную партию бракованных самолетов и не про художества какого-нибудь командира авиадивизии. А ведь совсем недавно разговаривали, шутил Иван Иванович… Черт, неужели это связано?

– А зачем это товарищу генералу капелька паранойи?

– А как же, товарищ генерал-лейтенант, приграничный округ, – майор вполоборота повернулся в кресле, заглядывая Смушкевичу прямо в глаза, – вдруг с сопредельной стороны бомбардировщик прилетит и десяток самолетов сожжет… или комиссия какая нагрянет. Аха! Чего ты дернулся, Яков Владимирович?! Знаешь про комиссию?

– Иван упомянул, – неожиданно тихо, осипшим голосом произнес Смушкевич.

Так же, как когда-то давно на Халхин-Голе, у Якова запылали уши. Человек, сидящий в мягком соседнем кресле, давил взглядом, ломая барьеры субординации. Мобилизоваться и ответить так же резко, по-истребительски, мешал, как ни странно, именно разговор с генерал-майором Копцом.

Иван Иванович позвонил буквально вчера вечером и с шутками, как анекдот, стал рассказывать про нагрянувшую в его владения с проверкой совместную делегацию планово-бюджетной комиссии Верховного Совета и наркомата госконтроля. И хотя сначала все, конечно, перепугались, оказалось, в составе делегации нет ни одного летчика. Возглавляет объединенную комиссию Кузьма Иванович Айкашев^[59], стахановец и станкостроитель, но в делах авиации, мягко говоря, человек не очень сведущий.

Но это еще что, смеясь рассказывал генерал Копец, есть там один кадр, без слез не взглянешь. То ведро краски на себя опрокинет, то случайно закроет себя в кабине новейшего истребителя МиГ-3. А вчера так вообще чуть пожар не устроил, да так, что самого в госпиталь отправили.

Теперь у генерал-лейтенанта все сильнее крепло нехорошее предчувствие. Хрен с ним, с Копцом. Копец дурак, если не понимает, что комиссия может быть пострашнее налета вражеских бомбардировщиков. Дай-то бог, если заденет только Западный военный округ.

Виктор так же неожиданно откинулся на свое место и с веселой яростью, с какой кидаются под танк, зажав в каждой руке по гранате, спросил:

– А хочешь выводы этой комиссии почитать? Тебя как генерал-инспектора ВВС^[60] и помощника начальника Генштаба это напрямую касается.

– Лучше скажи мне, майор, какую краску ты на себя пролил?!

– Разумеется, красную.

Самойлов снова раскрыл портфель и, достав картонную папку, небрежно сунул ее в руки Смушкевича.

– Думаешь, удар держать умеешь, Яков? На вот, почитай, а потом поговорим. Читайте, читайте, то-ва-рищ ге-не-рал-лей-те-нант. Не надо меня взглядом испепелять, прочитаете, вот тогда и обсудим.

Яков, еле сдерживая себя от злости, открыл папку. Хорошо, он ее прочитает, но наглому майору потом припомнит. Похоже, Самойлов окончательно зарвался.

Генерал взял одну справку, внимательно ее прочитал, затем вторую. Еще несколько прочитал не так внимательно и начал бегло просматривать документы чуть ли не по диагонали. Постепенно в голове начала складываться картина ВВС ЗапВо, как она виделась членам комиссии, и это было ужасно…

…боевая подготовка частей ВВС ЗапВО проводится неудовлетворительно. Налет на одного летчика с января по март 1941 г. составляет в среднем только 12 часов. Ночным и высотным полетам летный состав не обучен. Сорвано обучение летчиков стрельбе, воздушному бою и бомбометанию. Командующий ВВС округа т. Копец, прикрываясь объективными причинами, проявил полную бездеятельность в организации подготовки аэродромов зимой 1940/1941 г. для полетов на колесах…^[61]