Пошли не в том направлении, хотя я ответственно спросила дорогу. Но, похоже, неправильно истолковала неопределенный взмах руки, указывавший направление, в котором находилась Площадь Вознесения, поэтому мы очутились в бедном квартале, откуда с трудом унесли ноги.

Вернее, поняв, что нужная площадь вряд ли покажется за ближайшим поворотом, я подхватила Кэрри на руки и припустила с ней во весь опор назад, спасаясь от видов ужасающей нищеты в ужасающих трущобах.

Не то, чтобы я раньше никогда с таким не сталкивалась…

Хорошо, признаюсь, вживую я ничего подобного не видела, если только в фильмах. Да, могла себе представить, как это выглядит, но когда я узрела это своими глазами, когда вдохнула ту вонь собственными ноздрями, а потом в голову пришло осознание того, что в этих сточных канавах копошатся дети, а в развалинах живут люди…

К горлу моментально подступила тошнота, после чего я кинулась бежать со всех ног, преследуемая худыми и грязными собаками, а еще взглядами тех, кто давно уже очутился за порогом бедности.

Подозреваю, за ним они родились и были обречены прожить всю оставшуюся жизнь.

И я бежала, прижимая к себе Кэрри, твердя по себя, что это не наш случай. И еще, что я костьми лягу, но не позволю… Мы никогда не опустимся до такого уровня, клянусь всеми Богами этого мира!

«Я что-нибудь придумаю!» — билась при каждом шаге в голове мысль, пока, наконец, я окончательно не выдохлась и не поставила Кэрри на ноги.

К этому времени мы давно уже выбрались из страшного квартала, очутившись рядом с исходным перекрестком, на котором я свернула не в ту сторону. Но на этот раз подобной ошибки совершать я не собиралась — остановила матрону с двумя детьми и детально расспросила у нее о дороге. Хорошенько так расспросила, а потом внимательно слушала, вникая в подробности и кивая на названия улиц.

Поблагодарила милую женщину, и мы отправились дальше.

Довольно скоро впереди показались флажки и плакаты, означавшие, что мы с Кэрри на правильном пути. Людей становилось все больше и больше, дома добротнее и добротнее — мы приближались к центру города. Затем показались стеклянные витрины одежных лавок и дорогих ювелирных магазинов, а из раскрытых дверей рестораций до нас стали долетать ароматные запахи.

Наконец все-таки добрались, очутившись возле запруженной народом площади Вознесения, хотя до начала циркового состязания все еще оставалось несколько часов. Об этом свидетельствовали стрелки на высоченном здании местной ратуши, расположенной неподалеку.

Крепко держа в руке ладошку Керри, я попыталась разглядеть, что происходит на самой площади. Сделать это через лес людских спин оказалось не так-то просто, но я все же разобрала, что там уже стоят расписные цирковые вагончики и повозки. Сквозь гомон голосов до меня долетала и музыка — кажется, кто-то уже начал представление раньше положенного времени…

Тут Кэрри дернула меня за руку — рядом с ними оказался продавец с лотком, полным свежей выпечки.

— Мамочка, я хочу булочку! — заявила мне девочка.

Продавец тотчас же широко и приветливо улыбнулся, после чего уставился на меня с выжидательным видом.

— Мы же дома поели, — вздохнула я, потому что у меня не было ни единого местного гроша.

Вернее, ни цента, сто из которых складывались в местный дукар, я уже успела это выяснить.

Услышав мои слова, булочник моментально потерял к нам интерес, а я повела погрустневшую Кэрри дальше. Туда, где через пару часов должно было начаться состязание цирковых трупп, и я надеялась заработать необходимую сумму на билеты.

Не ошиблась — цирковые вагончики уже успели выстроиться полукругом по периметру площади, а несколько трупп показывали номера, пытаясь собрать деньги с зевак, которые забрели сюда раньше назначенного часа.

И я, поглядывая на циркачей и еще на то, с какой неохотой люди расставались с монетами, думала о том, что собрать нужную сумму с народа, для которого еще и бесплатный вход, будет очень и очень непросто.

Практически на грани невозможного.

Мне был необходим выигрыш. Следовательно, если и делать ставку, то только на потенциальных победителей, которые не факт, что захотят иметь со мной дело.

Значит, мне нужно будет убедить их в собственной нужности.

Крепко держа Кэрри за руку, чтобы девочка не потерялась в толпе, я с кислым видом переходила от одного циркового фургончика к другому. Смотрела на артистов, раз за разом отметая те труппы, у которых, по моему мнению, не было ни единого шанса на победу.

Или же я оказалась слишком придирчива?..

Но меня коробили простые и непродуманные номера, пошлые, на грани вульгарности шутки — а то и переходящие в нее, — а еще неуклюжие трюки и фокусы, когда из-под полы артиста выглядывали заячьи уши.

Нет же, такое никуда не годилось!