Заброшенный дом, где Маркус обнаружил табор Якубы, никому не принадлежал — если только самим Богам, ибо Им одним было ведомо, как эти стены, перекрытия и кровля до сих пор не обрушились.

Стояли лишь по Божьей милости.

Раньше здесь квартировались нищие, поэтому вонь и грязь были соответствующие. Но рингулы быстро избавились от подобного соседства, решив остановиться в этом убогом месте на время праздника в Пайсе.

Теперь здесь властвовали его люди.

Заперли мужчин в дальней комнате, тогда как женщины с детьми прятались в повозках, дожидаясь, когда Маркус ДерХарр закончит с допросом и решит судьбу их табора.

Но вместо того, чтобы немедленно что-то решать, герцог замер посреди комнаты, в углу которой, сидя на полу, жался к стене барон Якуба. Мебели в этом доме давно не осталось, вся она была пропита или сожжена в кострищах, которые разводили прямиком посреди комнат.

Стоя в этом убогом месте, Маркус думал о том, что не смог сам отправиться вместе с Эвой. Из-за барона с его табором ему пришлось остаться, хотя он не отказался бы лично проследить за тем, чтобы с Эвой и ее дочерью все было в порядке.

А потом бы она уложила свое дитя и вернулась к нему, после чего они поговорили еще раз. Но на этот раз он бы объяснил, что бегать от него нет ни смысла, ни причины.

Боги в очередной раз свели их вместе, и это, без сомнения, был знак свыше.

Знак того, что Эва принадлежит ему, и он больше не должен ее отпускать. А если она заупрямится, то он сумеет ее переубедить — если не словами, так поцелуями.

К тому же, Маркус помнил, как Эва прильнула к его руке, ища утешения и защиты.

Ну что же, он ее защитит и утешит — потому что до сих пор ощущал тепло нежной щеки на своей ладони, даже несмотря на то, что ему пришлось взять в руку меч. Люди барона Якубы вздумали сопротивляться, за что серьезно поплатились, а часть из них отправилась к Предкам.

К тому же, Маркус помнил о сильнейшем отклике своего тела — это случалось с ним каждый раз, когда он видел эту девушку. Вот и сейчас, стоило ему подумать об Эве, как кровь быстрее побежала по его венам, и он решил, что не помнит собственную настолько сильную реакцию на женщину.

С этим стоило хорошенько разобраться, но сперва закончить с теми, кто похитил ее ребенка. Впрочем, уже скоро Якуба сам выложит все как на духу — как только барон перестанет бороться с Заклинанием Правды и заговорит.

Маркус с интересом ждал этого момента, потому что в истории с похищением девочки было много загадочного.

С чего бы рингулы выбрали именно этого ребенка?!

Нашлось и предостаточно совпадений — будь в девочке хоть малейший признак магического дара, она могла бы оказаться именно той, кого они искали. Правда, тогда бы это поставило материнство Эвы под сомнение, потому что она не походила на Донку, одну из рингулок, которую подробно описал его дядя.

Она вообще ни на кого не походила, интригуя Маркуса до невозможности.

Но в ребенке магического дара ни он, ни Брендан не почувствовали. Это напрочь перечеркивало тот факт, что они столкнулись с Эвой и ее дочерью в предгорьях Тарии, где и был замечен сильнейший всплеск родовой магии ДерХарров. Как и то, что Кэрри была искомого возраста, а еще у нее оказались такого же серого цвета глаза, как и у всего рода ДерХарров.

Но все решила магия, которой в девочке не было. Выходило, они искали вовсе не Кэрри Коваль!

Впрочем, это не отменяло его желания допросить Якубу.

К тому времени, когда заклинание взяло над бароном верх, Брендан успел вернуться и доложить, что отправил Вильяма сопроводить Эву с девочкой на постоялый двор, а потом отыскать и привести городскую стражу. Именно тогда Якуба, обладавший неплохим по силе, но неразвитым магическим даром, наконец-таки сдался.

— Итак, — повернулся к нему Маркус, — вы выкрали девочку с постоялого двора «Веселый Петух». Почему вы выбрали именно этого ребенка?

Зачем они это сделали, спрашивать Маркус не стал.

Ответ был очевиден — многие из таборов давно уже были замешаны в торговле детьми. Об этом знали и в Бриароне, и в Тарии, но ничего не могли поделать — попробуй поймай вольных рингулов в чистом поле, а потом докажи их причастность!..

Сейчас же, получалось, они схватили Якубу на горячем, и доказательств тому предостаточно.

В ответ барон зарычал, замотал черноволосой головой. Но магия знала свое дело, заставив того открыть рот и заговорить.

— Потому что, — прохрипел рингул, — я решил, что это та самая девчонка, с которой нянькался Джакура!

Услышав имя Джакуры, Маркус замер. Брендан тоже напрягся, словно увидел перед собой дичь, которую они так долго и безнадежно выслеживали, а потом та внезапно появилась на ровном месте.

Неужели он ошибся, подумал Маркус, и Кэрри — дочь дяди от соблазненной тем рингулки?!