В его центре в гордом одиночестве скользила девушка, выписывая причудливые пируэты, словно бы плыла. Тихо приземлился у самого края, зачарованно наблюдая удивительное и непривычное зрелищем. Мальчишками мы с Ильясом тоже часто катались на этом озере, стремясь изобразить причудливые повороты, двигаясь то лицом, то спиной, даже прыгать пробовали, крутясь в воздухе волчком. Особенно эффектно получалось с крыльями, удавалось подлететь метров на пять-шесть, если при толчке сделать хороший взмах.

Но то, как скользила по льду Эрсея, было чем-то новым, невероятным, заоблачным. Она словно бы плыла по льду, неслась, будто подхваченная порывом ветра, оставаясь несмотря на скорость, нежной, гибкой, изящной. На девушке было то самое платье, что она надевала на наше так плачевно закончившееся свидание. Созданная из тонкой маготканной материи светло-голубая юбка искрилась, отражая блики света, переливалась, словно чешуйки ледяной драконицы. У меня перехватило дыхание, неотрывно наблюдал за девушкой, творившей танец на льду, как завороженный. Вдруг Эрсея закружилась на месте волчком, быстро-быстро, головокружительно, невероятно. Легкая юбка взлетела вверх, открывая моему взгляду стройные ноги, засветилась ярче. Маготканная материя стала рассыпаться, разлетаясь вокруг серебряными блестками, словно пыль феи. Красиво! Интригующе! Но за несколько секунд на девушке остался только корсет и белые трусики.

Ошарашенный таким откровенным зрелищем, чувствуя, как закипает от совершенно определенных желаний кровь в венах, сорвался с места и, взмахнув крыльями, в миг оказался рядом с Ортин. Схватил ее в охапку, прижимая к себе и тем самым останавливая вращения, стараясь укрыть от взглядов любого, кто мог тут случайно оказаться.

Девушка ахнула, потеряла равновесие от неожиданной остановки,  поскользнулась, повисая в моих руках. Такая хрупкая, тоненькая, горячая. Моя…

– Белар? – удивленно произнесла она, найдя опору и выравниваясь на льду.

– Ждала кого-то другого? – спросил я, одной рукой прижимая девушку к себе, а другой стягивая с плеча камзол, планируя завернуть в него Эрсею.

– Никого не ждала, – буркнула она. – Одна хотела побыть! Чего хватаешь? Опять в сокровищницу потащишь, драконяка?

– Нет, не собирался, – накидывая на плечи девушки свой камзол, отозвался я, улыбаясь. Почему-то это “драконяка” показалось милым и забавным.

– Да не надо меня одевать! – стараясь стряхнуть с плеч наброшенную мной одежду, возмутилась Эрсея. – И так жарко!

– Простите, хани, но если не заметили, Ваш тыл открыт всем семи ветрам, – почти смеясь и заглядывая девушке за спину, чтобы убедиться, что длины моего камзола достаточно, чтобы прикрыть аппетитную девичью попку.

– Тыл? – не поняла сперва она, но проследив за моим взглядом, заметила, какая неприятность случилась с ее юбкой.

Зеленые глаза округлились, девушка вцепилась в предложенную мной одежду, как в спасительный плот.

– Спрячь! Спрячь меня! – пискнула девушка.

– Есть идея лучше, – отозвался я, от души веселясь.

Ситуация была комичная, а уж выражение лица Ортин переливалось такими эмоциональными красками, что хотелось смеяться в голос. Подхватил ее на руки и взлетел. Девушка прижалась ко мне. Ждал, что начнуться вопросы и возмущения, но, похоже, произошедшее смутило хани сильнее, чем я думал.

Закутанная в камзол Его драконьего Величества, я неслась сквозь ночную темноту, вдыхая особенный аромат, исходивший от мужчины. Хмурилась, не понимая, как умудрилась остаться перед принцем в одном белье? Отправляясь на каток с детьми из приюта, решила, что платье подаренное Ладией – лучший вариант: юбка свободная и короче других. Кто ж знал, что она может рассыпаться в самый неподходящий момент. А так хорошо было скользить, думая, что никто не видит, вспомнить все, чему научили за десять лет в школе фигурного катания, ощутить на щеках и теле морозное сопротивление воздуха, слушать звон коньков, разрезающих лед. Это помогало не думать о Беларе, не ощущать, как сжимается сердце от мысли, что покинув отбор, я его больше, скорее всего, никогда не увижу.

Гнала от себя неправильные, ненужные мне чувства, что сами собой возникали где-то внутри и разрастались, пускали корни, заставляя тянуться к дракону, словно цветок к свету, желать, чтобы мои выходки на новоснеженском балу оказались недостаточными для отчисления.

Быстрое вращение заставило разум отключиться, логику отступить, оставив только чувства. И я, вертясь в безумном винте, мечтала только о том, чтобы Белар оказался рядом, обнял, обдавая жаром своего тела и тонким, только ему присущим ароматом. И мое желание сбылось.