Сознание приходило ко мне частями — сначала я почувствовал ноги, ноги жили своей жизнью, и я ощущал, как сокращались мышцы одна за другой в каком-то ритме. Знакомом, но я не мог вспомнить, что это за ритм. Затем я почувствовал свои внутренние органы и наконец включился мозг, и я открыл глаза, вокруг меня расстилалась снежное пространство, впереди меня шел человек и сбоку от меня шли люди в странной одежде, какой-то старой военной форме, нет, судя по всему, форма не была старой по времени изготовления, она была грязной и истрепанной. Одежда явно не была похожа на ту, которую я носил в Легионе. Взглянул наконец на руки и понял, что руки не мои. Грязные пальцы с обкусанными ногтями, но руки явно молодого парня. Не мои руки — музыкальные пальцы и сразу же воспоминание как я играю на рояле произведение Шуберта, сроду я на рояле не играл и не умел. Сейчас получается умею вот такая засада. Я получается сейчас в январе 1942 года и теперь нас гонят в штлаг №345 и снова воспоминание — я красноармеец Архипов Павел Петрович 1923 года рождения, попал в плен тяжело раненным в декабре 1941 года под Ясной Поляной. Обидно через двое суток немцев от Ясной Поляны откинули и затем погнали и погнали меня же немцы вывезли от линии фронта и отправили в госпиталь под Варшаву и после выздоровления определили в лагерь военнопленных. И теперь ежедневно в рабочей команде гоняют разгружать и грузить вагоны и платформы на железнодорожную станцию под Варшавой. По приказу главного командования РККА я получаюсь предатель — попадание в плен — это воинское преступление и ждет меня после войны фильтрационный лагерь и о музыке мне придется забыть. Хорошо если не отправят меня в Сибирь мыть золото. Интересно тяжелое ранение зачтут как смягчающее обстоятельство или нет. Хотя я далеко заглядываю после войны еще надо прожить эти годы. Здесь в лагере я загнусь от голода и холода уже очень скоро. Неделю назад сменили лагерную администрацию и теперь всем в лагере заправляют травники. Очередной выпуск школы надзирателей лагерной администрации обкатывают в реальных условиях. Школа лагерной администрации находится в Травниках, и выпуск называют так же травники. Набирают из особо отличившихся чинов Украинской вспомогательной полиции это у них идет как повышение. Я же русский и для меня эти украинские травники несут только одно смерть — первым делом они вычисляют евреев хотя немцы и фильтруют пленных, но люди всё равно находят варианты — то мусульманами прикинуться то арабами, но этих не обмануть какая-то просто звериная ненависть к евреям, они немцев переплюнут в жестокости. Теперь они решили, что я знаю о нескольких евреях в лагере. И просто лишили пайки — выбор оставили такой сдаю евреев тогда дадут паек, не сдаю, то помираю с голоду. Мне подкинули пару сухарей, но видимо помру. Нет так не пойдет обрываю я мысли и поступим мы по-другому. Надо бежать отсюда и пробиться в Белоруссию и там примкнуть к партизанам. Красноармеец Архипов теперь будет поступать по-другому. Гнали нас оказывается на работу, от голода попутал время и направление. Участок нам отвели разгружать уголь. Надо разбить замерзшие куски угля, которые лежат на платформе и тачкой отвезти в открытое хранилище метрах в ста от места разгрузки платформ с углем. Вид у меня заморенный и немец из железнодорожников решил помучить меня и выдал лом и отправил гравий долбить. Куча гравия у железнодорожных путей и время от времени по рельсам проходит маневровый паровоз и иногда эшелон. Лом меня пригнул к земле. Немец же радуется моему бессилию и стоит рядом и насмешки строит и еще сука время от времени пинает меня, и я падаю. Ноги меня не держат. Если так это продолжиться до жизни мне до вечера. Перед съемом с работы меня расстреляют перед строем — за отказ работать. Нормы я никакой не выполню. Что же раз такой конец жизни, надо отоварить ломом этого немца и забрать у него пистолет из кобуры. Кровь в жилах побежала быстрее, и я стал выжидать момент. Бить немца надо, когда будет проходить эшелон и в шуме проходящих вагонов не сразу поймут, что к чему. В суматохе прихвачу пистолет и на выход со станции и может получиться затеряться в городской застройке окраины Варшавы, здесь уже не сельская местность, но и не город — пригород. Если выгорит обойду Варшаву и уйду за Вислу и там уже будет видно, что дальше делать.