Вадим молча стал выполнять требуемое. Наведя порядок и намучавшись с перьями, он получил в руки от вернувшегося Серафима листок с азбукой.

— А теперь пора тебе тренироваться. Отец Анисим говорил, что буквы у тебя и на русские даже не похожи. Иди на песке тренируйся, как научишься, меня позовёшь, я гляну, если понравится, то будешь помогать мне.

Вадим по своей привычке пожал плечами и отправился тренировать каллиграфию на песке. Быстро найдя подходящее место возле странноприимного дома, он принялся чертить на песке буквы тонкой палкой. Не стило, конечно, но и песок — не бумага. Вдоволь намучившись, ушёл на обед, а потом заявился к кузнецу.

— Здорово, Елизар, а я к тебе от Серафима.

— Што, сбежал к нему?

— Не сбежал, а ушёл, и не к нему, а к отцу Анисиму. А тот меня самолично привёл и в руки ему передал. Да я хотел уйти вообще, но Анисим придержал меня. Я ему сперва помог, теперь и он мне. Да и помощь вам в Пустыни не лишней будет.

Кузнец хмыкнул.

— То верно! А ты, паря, глупый, сердце своё не слушаешь, а сразу бежишь куда. Осмотрись, здесь никто не держит, захочешь, всегда уйдёшь. Только одному сейчас нигде не сладко, лиходеи да тати по дорогам ходят. Так и не то страшно. Только выйди за ворота, так и мертвяка увидишь, а то и на отряд ляхов нарвёшься, а они никого не щадят.

— А они ненавидят русских?

— Нет, им всё равно, да и кого русичем сейчас назвать? Кто казаком хочет поминать себя, кто вятичем, кто рязанцем, кто московитом или кромичем. Кажный щас сам за себя, а не за общее. Блажь то, не едины мы, как пальцы растопырены во все стороны. Да и казаки меж собой не едины, донские не любят запорожских, а те — яицких. Эх, да что о том говорить, только душу бередить. А ты чего пришёл?

— Серафим послал меня чернила делать. Нужны двенадцать железных пластин, да чтобы нанизаны на верёвку оказались, как бусы.

— Аа, понятно. У него чернила заканчиваются, а сам ко мне не хож, вот и воспользовался оказией. Не любит он меня, а я его. Гадкий он и личину свою скрывает. Ну, что же, поможешь мне, и я тебе помогу.

Вадим вновь пожал плечами, круг замкнулся, деваться некуда.

— Помогу.

— Тогда за дело!

И весь день до самого позднего вечера они калили железо. Вадим работал мехами, стучал маленьким молоточком, бегал за водой и выполнял всё, на что указывал ему кузнец.

— Хорошо поработали, — уже вечером сказал Елизар. — Завтра придёшь, ещё поможешь с утра, я тебе пластины и отдам. Есть у меня, токмо дырок в них наделать надобно. Как раз ты и сделаешь. Да, и Акиму я скажу, пусть сегодня он дежурит. Вымотался ты, паря, не след тебя мучить. Ему не сильно-то тяжело будет, знаю я его, пройдоху.

Вадим умылся у бочки, смыв с себя грязь и пот и, добравшись до палатей, без задних ног задрых в общей келье. На этот раз он проснулся, как только заслышал голоса людей вставших раньше его. Встав, оделся и отправился завтракать, а потом — к кузнецу, проигнорировав Серафима.

— Пришёл, ну, давай, покажу тебе, как в пластинах дырки делать. — Сказал кузнец вместо приветствия.

Они быстро с этим управились, а потом Елизар взял кусок железа, разогрел его и, вынув из домны, стал охаживать сначала большим молотом, а потом и маленьким.

— Вот, держи! Это наконечник для копья. Короткого, как ты и хотел, для сулицы. Завтра с Митричем пойдёшь, тебе всё равно в лес надо, или с Анисимом, они тебе помогут древко под него выбрать. То долгая песня. Сначала срубить, потом высушить надобно.

— А можно у вас нож потом будет купить? — решился спросить Вадим.

— Можно, отчего же нельзя. Тебе боевой?

— Нет, перочинный.

— Перочинный? Это штоб перья очинять? Маленький штоль? Так будешь приходить ко мне, сделаем, и денег не возьму. Небольшая в нём нужда, и железа хватит. Надо на болото сходить, руды набрать, а то у меня совсем уже заканчивается. Так у тебя деньги есть?

— Есть, но не знакомые они вам.

Вадим вынул монетку рублёвого достоинства и показал её кузнецу.

— Эка невидаль! Я такое никогда и не видел, да и невозможно такое сделать. Ни англицкие, ни немецкие купцы того не привозили. Мала, а всё чётко пропечатано, и по-русски написано. Надо же! Да буквы какие-то и русские, и одновременно иноземные. А металл незнакомый. Откуда они у тебя, паря? — кузнец удивлённо поднял глаза на Вадима.

— Не знаю, туманом занесло. Был туман, мы шли, мертвяки напали, я побежал, споткнулся, упал, провалился в болото. Выбрался. А потом нашёл у себя в карманах вот это! — и Вадим показал на мелкую монетку в руке Елизара.

— Не иначе из Ада выбрались мертвецы, а проваливался ты в преисподнюю, адовы эти деньги! — и кузнец дернулся, чтобы выбросить рубль в огонь.