— Тебе нужно молиться каждый день, отрок. Впереди ждут непростые времена, и мы все будем дённо и нощно молиться за спасение Отечества и народа от раскола и мерзопакостной напасти, что лишает нас человеческого обличья. То ниспосланные Господом нашим испытания за грехи наши тяжкие. Но ты уже сделал вклад в борьбу с выпавшими испытаниями, и я оценил твои заслуги. Отныне ты будешь работать вместе с кузнецом и во всём помогать ему. Вижу, что духовная служба не для тебя и незачем мучить и принуждать против воли твоей. Ты способен принести много пользы на другой ниве, а эту оставь для тех, кто более к ней приближён. Помолись ещё и ступай к иноку Серафиму, заверши с ним все дела и можешь идти к кузнецу. Принят ты в нашу общину на усиленный кошт, поэтому не подведи нас!

Вадим посмотрел настоятелю в глаза, кивнул и, отвернувшись, принялся громко молиться. Настоятель так же, как до этого Пафнутий, перекрестился на иконы и удалился из церкви, оставив в ней отца Анисима. Отец Анисим отошёл к алтарю, какое-то время крестился, шепча слова молитвы, потом обернулся и подошёл к Вадиму.

— Второй раз ты меня от смерти спасаешь, отрок. Диву даюсь, как это может быть. Видно, это судьба, и каждый волен её принять или не принять. Я принимаю. Благодарю тебя, отрок, за твою помощь. Проси, что хочешь за то.

У Вадима перед глазами сразу появились сияющие золотые монеты, разные дорогие вещи и прочее добро. Он встряхнул головой и оглянулся вокруг: церковь явно была небогатой, никакой позолоты, серебряных окладов у икон и остальных излишеств он в ней не заметил. Да и что можно взять с полунищего старого монаха из затерянной в лесах небольшой Пустыни?

— А лапти научите вязать, и писать, как следует, и молиться правильно, и пищу в лесу добывать, и уметь нужное направление пути искать, а не блукать по лесу? Ииии…. И всё, — сам себя прервал Вадим.

— Нда, отрок, умеешь ты удивлять, даже стариков. Я думал ты денег попросишь или ещё чего, а ты всё о насущном, да о духовном. Научу я тебя всему, что знаю. Конечно, научу.

— Мне бы оружия ещё путёвого найти.

— Оружие тебе кузнец даст. Вы с ним снова пойдёте в село. Других он больше брать не будет. Так и сказал: «Я с этим отроком вместе в бою стоял, в бою видел, в бою доверяю, а иных на смерть не пошлю». Сделаю я всё для тебя, недобрый молодец, мало нас осталось, держаться нужно вместе, а то заживо сожрут, и косточками не подавятся, — отец Анисим вздохнул.

Вадим вспомнил Акима и согласился, что сожрут, особенно, если таким образом, как Аким, вместе держаться… Ему захотелось проучить Акима, взять с собой и пустить вперёд. Он хитрый, всё равно выживет, как пить дать.

— А почему вы меня НЕдобрым молодцом зовёте?

— Ах, прости, так тебя Елизар стал величать. Говорит, добрый молодец- то косая сажень в плечах, а ты, уж прости, больно худ, хоть и высок, и в плечах узок, а когда надо, дерёшься наравне с любым добрым молодцом. Вот и вышло у него не «добрый» молодец. То блажь его, научишься саблей махать, да пику кидать, плечи сами собою раздадутся. А покамест о том глупо речи вести, жил ты до этого неспешно, да за спиною батюшки своего. А теперь вот нужда тебя принесла к нам, наберёшь ещё своего. Ладно, иди к Серафиму, а потом к кузнецу, ты свою епитимью выполнил.

Вадим кивнул и, перекрестившись, чтобы, значит, не выделяться, вышел из церкви. Серафима в келье он не застал, не оказалось его и в библиотечной комнате. Нашёлся он только за церковью, где делал что-то, непонятное для Вадима.

— Я принёс вишнёвую смолу для чернил.

Серафим вздрогнул и повернулся к Вадиму.

— Что?

— Я говорю, что принёс смолы для чернил.

— А! Это! Давай!

Вадим достал мешочек со смолой и протянул Серафиму, тот взял его молча, не глядя.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Серафим? — Вадим немного разозлился.

— А⁈ Я⁈ Нет. Ступай, ступай, — словно отгоняя муху, отмахнулся Серафим и погрузился в раскладывание странной фигуры, похожей на перевёрнутую книзу пирамиду. Вадим пожал плечами, мало ли какие причуды у этого странного малого. Забрал смолу и ладно.

Развернувшись, Вадим отправился к кузнецу и не видел, что Серафим обернулся ему вслед и прошептал.

— Как же ты справился с мертвяками, и что они собой представляют? Ммм, надо понять, надо понять. А купец тот тогда на рынке другое балагурил, совсем другое. И сказ про то мне непонятен, надо ещё раз в книгу тайную глянуть, вспоможет она мне.

Словно в лихорадке, Серафим повторял эту фразу, собирая из щепочек и веточек непонятную конструкцию, но всего этого Вадим уже не видел и не слышал. Он неспешно направился к кузнецу, который, как обычно, возился в кузне. Кузнец поднял глаза, заметил Вадима и, прекратив работать, обратился к нему.

— Вот ты где!

Вадим кивнул и пожал плечами. Мол, а где мне ещё быть?

— Меня прислал настоятель работать с тобой, Елизар.