— Готов! — отозвался Вадим и, закинув на плечи мешки, полные добычи, они отправились в обратный путь. Позади них осталось по-прежнему молчаливое село, ждущее своих хозяев. Оно провожало их долгим взглядом пустого и мёртвого жилья, заставляя Вадима передёргивать плечами. Как будто ему вслед кто-то смотрел недобрым взглядом. Но за первым же поворотом это чувство ушло, и дорога пошла веселее.

На обратном пути Вадим с кузнецом опустошили весь тайник и навьюченные, словно ослы, поплелись дальше. До Пустыни они добрались благополучно. Их впустили, сразу же начав выспрашивать, но Елизар, отвечал кратко, а Вадим и вовсе молчал. Вместе они дошли и, разгрузившись от трофеев в кузне, отправились каждый по своим делам. Вадим, было, последовал в свою келью с собранными трофеями, но его остановил кузнец.

— Стой. У нас много сейчас свободных келий. Нечего больше с Акимом в одной спать. Он тебя не любит, да и ты его. Пойдём, повечеряем, а опосля сюда придём. Подождёшь меня здесь, пока я к настоятелю схожу, да и вот твоя доля денег, возьми! — и кузнец протянул Вадиму новый кошель с трофейными монетами. Крупных среди них не было, да и их ценность не имела для Вадима никакого смысла.

— Как придём обратно, займись чисткой клыча своего, да и пистоль осмотреть треба, на что он годен. Ладно, идём.

Их уже с нетерпением ждали в общей столовой, сразу начав расспрашивать о походе. Вадим больше отмалчивался, а кузнец говорил кратко, отделываясь общими фразами. Больше всех усердствовал Аким. А как, да что, да почему? А какие трофеи? А много ли мертвяков было, а сколько осмотрели, а ещё осталось? Вопросы сыпались, как из рога изобилия.

Елизар даже разозлился и грубо ответил ему.

— Аким, ты пошто меня тиранишь своими расспросами? Хочешь узнать, али трофеев взять, так сходи и узнай, там много чего ещё путного осталось, всего и не унесёшь.

Зря он это сказал, как оказалось впоследствии. Да и все заметили, с какими толстыми мешками они возвратились из села. И как ещё дотащили такой вес? Закончив ужинать, все разошлись. Вадим отправился в кузню, а Елизар к настоятелю. В кузне царило спокойствие и теплота. Ровно гудел огонь в горне, лежали на своих местах инструменты, а о мертвяках даже не вспоминалось.

Белозёрцев взял в руки ножны с турецкой саблей и осторожно потянул рукоять на себя. Клинок вышел легко, словно только того и ждал. Замечательный клинок! Вадим полюбовался холодным блеском оружия и аккуратно положил на верстак, потом снял с себя куртку и принялся срезать с неё капюшон. Завтра же он отдаст весь прежний прикид на тряпки и переоденется в местную одежду, чтобы стать, как в пародии на слоган в рекламе Газпрома, то бишь — не выделяться!

Отрезанным капюшоном он стал очищать лезвие от пятен ржавчины и попытался отполировать его с помощью золы и песка. Получилось на удивление хорошо, клинок полностью очистился от ржавчины и даже немного заблестел. Это принесло чувство удовлетворения Вадиму. Вложив саблю обратно в ножны, он взялся за пистолет. Дедовское ружьё было и проще, и одновременно сложнее древнего экземпляра пистоля, что лежал сейчас перед ним.

Пистоль или пистолет, как по привычке называл его Вадим, представлял собой короткоствольное оружие со слегка изогнутой ручкой, заканчивающейся латунным яблоком. Ложе его вытесали из орехового дерева, ствол имел довольно крупный калибр. Кремниевый замок пистоля выглядел изрядно загаженным, и Вадим взялся его почистить. Приступив к разбору, он заметил, что самого кремня в зажиме нет.

Дело это несложное, и Вадим, имеющий опыт в обращении с ружьём, довольно быстро разобрался в механизме пистоля. Взяв тряпочку, он попытался очистить ствол от нагара, но без масла и керосина это получалось плохо. К тому времени, когда возвратился кузнец, пистоль оказался почти вычищен, вот только машинного масла Вадим не нашёл, о чём сразу сказал Елизару.

— Ружейное масло? Это что ещё за хрень? Есть у меня костное масло, его дам, но чуть.

— А мне чуть и нужно.

Обрадовавшись, Вадим с благодарностью принял маленький кусочек твёрдого масла и, размазав его по лоскуту, оторванному от капюшона, начал натирать ствол и механизм пистоля, переключившись затем на клыч. Кузнец же, понаблюдав за действиями Вадима, принялся за свою работу.

— Настоятель очень доволен тобой, сказал, что можешь заселяться в келью, которая недалеко от моей, а Аким пусть один спит и храпит себе в удовольствие. И от дежурств ночных тебя тоже освободили. Пусть другие дежурят, раз сами не могут ходить в село. То, я думаю, справедливо будет.

Вадим кивнул. Конечно, справедливо. Теперь хоть полуночные бдения прекратятся, и не надо будет мёрзнуть по ночам.

— Я смотрю, тебе полностью нужна новая одежда?

— Да, — согласился Вадим.

— Хорошо, скажу Ефросинье, она сошьёт тебе новую, вместо старой, а пока походи в той, что у тебя в келье лежит, а эту сдай ей на тряпки, да на лоскутки, порадуй бабу необычной материей, а то она, глупая, и не верит, что есть такая.