Я спрячу этот дневник и фотографию, с которой работал медиум, в сейфе на Титане. С трудом мне верится, что прошло уже двести лет. Война не за горами… Я чувствую, что скоро нападу…отомщу…благодаря тебе, перерожденный Аристарх Аридверский….

Дневник вызвал сильный ужас. Сердце в груди громко стучало, набирая ускоренный, безумный ритм. Воздух вокруг нагрелся и закалился до сильной свинцовой тяжести, и Антон ощущал, с каким мучительным трудом он вдыхал его. Мир начал словно рушиться перед глазами. Нечто сильное сжимало его плоть изнутри, а дрожь острыми уколами врезалась ему в кожу.

Антон швырнул этот дневник в сторону и трясущимися руками взял эту фотографию и присмотрелся к Аристарху еще раз. Это он… это он в прошлой жизни. Он был когда-то этим аристократом, избранным шести космических элементов, братом Петера Аридверского…

И он его брат. И он хочет его убить. И королева Андриана хочет его убить.

Он важная фигура в этой игре. За ним охотятся королева и наследник погибшей династии. Рано или поздно кто-то из них обоих его поймает…

А сбежать из Титана навсегда он уже не может…

Он реинкарнация пришельца. В его жилах текла царская внеземная кровь. Не хотелось ему принимать написанное Петером за чистую монету, но Садрен и Махаил были убеждены, что Аристарх — это он.

Вот почему Антон слышал в своем сознании голоса аборигенов. Вот почему он чувствовал ту безумную жестокую злость, когда бил Лешу. Это часть его дара…

Но стоп… Аня тоже слышала? Неужели с ней тоже что-то не то?

Сила, которая создала Галактику, течет в его венах. Злость пробуждает ее мощь. И когда парень пройдет испытание мирного договора, он умрет…

Ему хочется покинуть это тело и исчезнуть во тьме небытия. Невыносимо ему осознавать, что двести лет назад он жил в другой оболочке. Ему стало противно находиться в этом теле…стало отвратительно на душе после этой правды…

Аристарх вместо того, чтобы выполнить свой долг, занимался другими вещами. Но какими? Что для него являлось важнее, нежели чем спасение Галактики? Сможет ли Антон когда-нибудь понять это?

А робот Пит жил памятью Аристарха и собирался за него что-то доделать, но аборигены поймали его и уничтожили всю память, и поэтому робот не помнил своего прошлого.

А эти чертежи на стенах случаем не нарисованы рукой Аристарха? Может быть, он когда-то жил в этом бункере?

Антон осознал, что лучше бы этого не знал. Лучше бы в тот день он не нашел этот дневник. Парень надеялся, что после прочтения ему станет легче…но теперь ему стало жутко…от самого себя…

Какие цели преследовал Аристарх во время Великой Космической войны, загадка для всех. Даже для него.

Голова раскалывалась от боли. Антон заметил на комоде маленькое зеркальце. Встав с кровати, он дрожащей рукой притронулся к зеркалу. Стоило увидеть свое отражение, эти лохматые волосы, серые бездонные глаза, ему тут же захотелось разбить стекло и его осколками содрать с себя кожу.

Он свирепо швырнул зеркало в угол, и под громкий звон стекла присел на кровать. Под кожей бурлил ужас, смешанный с отчаянием. Что делать сейчас, он не знал. Как жить с этой правдой, не понимал.

В голове никак не могло уложиться, что он был когда-то Аристархом Аридверским…

Антон собрался схватить осколки и вонзить их острые края себе в руки, выпустить из собственных вен струю внеземной царской крови, но кое-что отвлекло его от этого безумного желания.

— Можно? — раздался робкий голос.

Ощутив резкий стук сердца, Антон бросил быстрый взгляд на дверь и увидел, как из нее выглядывала Аня. Девушка скрывалась за дверью, но рискнула из нее выйти.

И челюсть парня ошеломлённо отвисла…

От нее пахло свежим и вкусным мылом. Распущенные длинные светло-пшеничные волосы мягкими волнами струились по ее тоненьким круглым плечам. Антон никогда не видел Аню с распущенными волосами, ведь она всегда ходила только с косами или с хвостом. Но сейчас…ему хотелось прикоснуться к ее волосам и вдохнуть аромат их чистого блестящего шелка. Но это не единственное, что очаровало его сердце: девушка одета в легкую, светло-голубую, ночную сорочку на тоненьких бретельках. От волнения Аня крутила указательным пальцем прядь. Грудь ее неровно поднималась.

Увидев ее с распущенными волосами, в этой красивой прелестной сорочке, Антон осознал, что перестал дышать.

— Д-да, проходи… — нервно сглотнул парень. Собственные слюни словно налились тяжестью в его горле, и проглотить их стало невыносимо.