— Это гвардия, они сильнейшие. Там есть солдаты, прошедшие усиление зельями и декоктами. Каждый может выйти против нескольких противников и победить! А ты пошёл на десяток. И победил! Я хочу знать — как?

— Скверна. Много тренировок и очень короткая жизнь в итоге. Чудес не бывает. Тебе, чтобы достигнуть подобных результатов, придётся и вовсе потерять человеческий облик.

Она окинула взглядом мою груду мышц и, поморщившись, тяжело выдохнула. Прошла ещё несколько шагов и, присев, спросила:

— А после того, как ты закончишь? Ты сможешь меня провести до островов?

— О какой сумме мы говорим? — всё же спросил я.

— У меня на островах родственники в императорской семье. Они могут выделить хоть тысячу золотых! — обрадованно воскликнула девушка.

— Ну да, прямо так сразу и выделят, — скептически скривился, тем не менее, у меня в голове начали мелькать мысли, куда бы я смог потратить такую прорву денег…

Там и зелья, оборудование лаборатории, книги, покупка маны в накопителях. Много всего, способного помочь протянуть подольше. Но и вероятность того, что вместо денег мне попытаются снести голову, огромна. Как и то, что девушка сильно переоценивает свою значимость. Ну да, кровная наследница угасшей династии старых императоров. Но и толку-то?

Она нужна только если у заинтересованных лиц прицел на далёкое будущее. Хотя, конечно, де-юре подобный род имеет право практически на любые земли на территории современных людских королевств. Как знамя и попытка сохранить внешнюю легитимность в почти любой войне будет неплохим козырем.

— Не сомневайся, я гостила у них маленькой! Тётя Розалия во мне души не чает!

Жадность во мне боролась с осторожностью. Риск огромный, но и деньги…

— За тобой много ещё людей отправить могут?

— После того, как ты уничтожил этот отряд? Только если наёмников местных нанимать. Это ведь и так уже скандал — отряд гвардии действовал на территории другого государства!

— И говорит о том, что я влетел в политику, — поморщившись, дополнил я её мысль.

— Поэтому нужно как можно скорее бежать на острова, там ты получишь свои деньги и будешь свободен!

— Мои дела нельзя сдвинуть. Успокойся. И да, я и сейчас свободен, максимум, что мне грозит, это допрос. Да и вытащить меня из деревни или, тем более, из леса, мало кто сможет.

Она недовольно сжала губы, но через пару секунд, всё же, спросила.

— Так ты поможешь или нет? И когда?

— Как я уже сказал, несколько недель, не меньше. Так что можешь отправляться по своим делам, — слабо пожал я плечами. И, посмотрев на её хмурое лицо, добавил: — И спасибо, что не оставила в городе.

— Не пристало благородному человеку бросать своих вассалов в сложной ситуации! — заученно ответила она, явно думая о чём-то своём.

— Вассалов? — опешив, вкрадчиво спросил я.

— А? Нет, извини, — рассеянно отмахнулась аристократка. А после уверенно кивнула своим мыслям и выдала: — Я отправляюсь с тобой в деревню охотников! Много слышала про подобные места, хочу посмотреть своими глазами!

Я только вздохнул и устало спросил:

— На что ты жить-то собираешься? У нас дорого. А тебе даже на нормальный ужин не хватало.

— Продам украшения. Я взяла с собой кое-что, но продавать по пути боялась. Не на постоялых дворах же предлагать? Хотела попробовать в городе, но не успела. У вас есть, кому подобное купить?

— Найду, — кивнул я и попросил: — Принеси воды пожалуйста.

Она кивнула и вышла, а я вздохнул и тихо прошептал на русском:

— И нахрена, спрашивается, я на это всё подписался?

Но хоть ужином меня накормили плотным, так что восстановление пошло намного быстрее. Проснувшись утром, я поморщился и начал разматывать тряпки на себе, отдирая присохшую сукровицу. На той стороне комнаты раздалась возня и на меня из-под одеяла уставились заспанные глазищи. Некоторое время она непонимающе смотрела, что я делаю, а потом выпрямилась на кровати, откидывая одеяло, и громко воскликнула:

— Ты что делаешь! Рано же!

Я только хмыкнул и отодрал последнюю тряпицу на груди. На самом деле, уже было даже поздно, раны начали уверенно рубцеваться. Отрезав часть, я рванул одну нить, и зашипел от боли, когда она вышла наружу.

— Не трогай! Я сама уберу, — скривилась она, глядя на меня. — Дай только позавтракать и умыться.

Я предпочёл послушать девушку, а не заниматься самоистязанием. Да и приятно, когда над тобой работаю женские прохладные ладошки. Даже кажется, что не так уж и больно, особенно если закрыть глаза и не видеть раны.

Зрелище, кстати, мерзкое. Грудь рассечена в нескольких местах, и сейчас это всё вспухло весьма неприглядными рубцами. Дёрнуло болью в ноге, когда Элеонора удалила швы глубокого пореза на бедре. А после потянулась к щеке.

— Аккуратнее, — зашипел я, когда она рывком вытащила часть нитки.

— Терпи, это последняя!