— Мне велели тренировать разум, чтобы не было отката обратно к состоянию дурачка, когда я выведу заразу из тела. А там и привык, — пожал плечами и, усмехнувшись, добавил: — Так что никакой истории о «благородном юноше, оказавшемся охотником в силу трагичной истории» ты не услышишь.

Она фыркнула и, скрывая смущение от ошибки, сделала глоток чая, а затем, прислушавшись к своим ощущениям, вынесла вердикт:

— Вкусно.

— Старался.

— Скажи, а что у тебя за дела такие, что ты готов даже отказаться от тысячи золотых? — полюбопытствовала аристократка, макая баранку в чай.

— Видишь это вот? — я ткнул пальцем в начавшие чернеть вены на тыльной стороне ладони. — Мне нужно выполнить одну работу для старика, к которому рыжий приехал. А потом алхимик поможет с избавлением от скверны и откатом.

— На островах тоже есть лекари…

— Может быть, — согласился я. — Магистр Ингельвин один из самых опытных специалистов в мире, к тому же, знающий всю мою историю.

Она пожевала губу, но, так и не найдя, что возразить спросила другое:

— А сама работа в чём состоит?

— Провести его и Мартина на несколько дневных переходов в глубину леса, — не стал скрывать я.

— А почему с тех пор, как я тебя не видела, ты стал выглядеть так? — кивнула она на мою руку.

— Пробиваю тропу, создаю лагеря для ночёвки. В том числе и в тех местах, где концентрация заразы максимально велика.

— Они не боятся с тобой идти? Ты же… — она вздрогнула и поёжилась, явно вспомнив мой последний срыв.

— Наверное, боятся. Но так далеко их никто не доведёт.

Что, кстати, правда. Со мной не всякий зверь будет связываться, а чутьё скверны таково, что большинство ловушек могу обходить не глядя. Не говоря уже о том, что в возможном бою я буду значительно сильнее чем, несколько обычных людей. Правда, с некоторых пор меня всё это радовать перестало.

— Ладно, допивай, пойду посмотрю, что наверху, — махнул рукой и, выйдя в сени, поднялся в мансарду.

Тут было пыльно, стояли одинокие нары у стены, старый сундук, и в маленькое окошко бил узкий луч света. Хлама тут не было, всё, что было, я давно перебрал и выкинул. Зимой тут немного прохладно, печной трубы явно не хватает для полноценного отопления. Но внизу есть жаровня с углями, в этом мягком климате подобного хватает.

Сходив к колодцу, я принёс воды, взял в руки тряпку и начал вытирать пыль. Не потому, что так уж хотел угодить девочке, которая внизу начала шуметь сапогами, а потом, предупредив, что ушла в трактир, исчезла. А скорее просто потому, что так положено, пока она гостья, а не постоялец. Протёр, принёс набитый свежей соломой тюфяк, одеяло и подушку.

Закончив, выпрямился и, довольно потерев ладони, оглядел свои труды. Будем считать это извинением за тот случай на дороге. А там пусть сама следит за порядком и чистотой, будет весело всучить ей тряпку в следующий раз со словами: «Работай, графиня!».

Улыбнувшись этой мысли, я, наконец, принял душ и расслабленно вытянулся на кровати. Завтра надо будет сходить к магистру, вывести его практиканта в лес хотя бы на пару часов, показать опасности. Да и заняться оценкой драгоценностей не помешает.

Я и сам не заметил, как задремал. Всё же пробежал сегодня в полном доспехе больше сотни километров. Снился как всегда лес. Тяжёлое дыхание, мелькающие лапы, страх. Но в итоге сильный удар в спину, треск костей и адская боль.

Дёрнувшись, я проснулся, чувствуя, как исчезают фантомные ощущения и, смахнув испарину со лба, прошептал:

— Это что-то новенькое. Раньше болью меня не соблазняли.

Встал с кровати и вышел во двор, слыша, как наверху раздались шаги, и на лестнице появилась Элеонора. Удивительно, но я умудрился проспать её возвращение. Плохо, в лесу могут быть проблемы с таким крепким сном.

— Ты кричал, — негромко произнесла девушка.

Я пожал плечами и, зевнув, произнёс:

— Не обращай внимания. Пока не начал бегать по деревне с топором в руках — всё нормально.

Копьё жалило, крутилось, разрывая воздух. Воображаемые противники атаковали и парировали. Я же ровно дышал, постепенно взвинчивая скорость. Ещё быстрее. И финальный укол на выдохе.

От выхода из дома на задний двор, где стояла Элеонора, раздались аплодисменты. Поставив тренировочное копьё в стойку, я повернулся к девушке и вопросительно поднял бровь.

— Красиво! Когда ты дрался с гвардейцами, рассмотреть ничего не успела. Но сейчас начинаю понимать, почему ты победил.

Я почесал шрамы на груди и ничего не ответил. Рубцы, конечно, потихоньку сходят, чего, насколько я знаю, быть не должно, но до сих пор выглядят жутко. Ей впрочем, хватило даже такого намёка, чтобы замолкнуть и отвести глаза.

Подойдя к колодцу, намотал ворот и, достав ведро, жадно сделал несколько глотков, после чего опрокинул себе на голову. Встряхнув мокрыми волосами, смерил взглядом солнце и отправился на ледник за продуктами.