– Я матери твоей клялся. И деду – что буду всех его потомков оберегать. Нет мне резона тебя убивать, мальчик. Ты один можешь Карына одолеть, больше некому.

– Давай свою отраву.

Сколько себя помнил Баяр – Нурхан-гуай был рядом. С младенчества. Вытирал слезы, вправлял выбитое плечо, перебинтовывал царапины, давал советы, утешал и радовался вместе с ним. Отцу на сыновей не всегда хватало времени, и тогда все они бежали к дядьке Нуру. Именно он учил Баяра стрелять из лука и держать в руках саблю. Если и он предаст – то будь проклят весь народ кохтэ.

Горячее пойло обжигало горло, но Баяр выпил. И тут же заснул – очень крепко и тихо. И снился ему, внезапно, Тойрог. И Карын.

Все было так реально, что молодой хан ощущал и тяжесть сабли, и скользкую землю под ногами, и запахи осенней травы и дождя. Видел бледную Дженну и ее глаза, полные звериной ярости. Нет, даже и не Дженну, а Дженая он видел – мальчишку-рюса, который готов был убивать, защищаясь, и смело шагал навстречу заведомо более сильному противнику.

Как тогда, впервые, с шакалами.

Видно, судьба ее такая – сражаться в Тойроге с шакалами. Но теперь он рядом и не даст ее в обиду.

Несмотря на то что он чувствовал себя почти здоровым (что, несомненно, возможно было только во сне), Баяр вдруг понял, что Карын сильнее его. Быстрее. Выносливее. И палаш в его руках тяжелее и длиннее. Но самое главное – Карын не задыхался от слабости и не ощущал смертельной усталости.

Баяр вдруг споткнулся о камень, ноги у него подломились, и соперник мгновенно воспользовался его смятением. Но Дженай был настоящим воином – да, хан помнил, что он отменно владел ножами. Время словно замедлилось, воздух стал вязким, как кисель. Кохтэ отчетливо видел, как брошенный кинжал, неторопливо вращаясь в воздухе, летит прямо в цель. Слышал всхлип стали, входящей в плоть. Стон соперника. Дженай прыгнул на Карына, выхватывая из-за его пояса нож, и одним рывком полоснул того по горлу. Хлынула рекой алая кровь, только ни одной капли не упало на Баяра, и он вдруг и жену свою стал видеть как сквозь пелену тумана, и холод земли, и звуки ветра ощущать перестал.

Дженна что-то говорила ему, но он понял только, что она назвала его мужем, протянул к ней руку… и проснулся.

Над степью вставал рассвет. Было ясно, небо высокое, чистое, от вчерашних туч не осталось и следа. Желтые и серые холмы на горизонте, жесткая сухая трава, краски неба невероятной красоты заворожили даже никогда не замечавшего их Баяра. Он довольно легко сел, почувствовав вдруг мимолетную боль в ноге, прислушался к своему телу и ощутил зверский, выворачивающий наизнанку голод. Значит, живой.

К тому времени, когда остальные кохтэ проснулись, над костром уже висел котелок, а сам Баяр прихлебывал из миски бульон и пальцами вылавливал оттуда куски мяса и шарики курута.

– Выспались? – весело спросил он друзей. – Дозорного не выставили почему? Наран, гляди – еще одна оплошность, и сотником поставлю Бата или Бурсула. И не думай, что мы в безопасности в землях кохтэ, сам знаешь – ожидать нападения можно даже от родного брата.

– Ты сейчас крепко меня обидел, Баяр-ах, – с достоинством ответил сотник. – Нурхан-гуай не спал!

Баяр огляделся, не замечая фигуры наставника. Только что-то рыжее мелькнуло вдруг в траве, а потом исчезло. И с земли поднялся старый воин. Никто не сказал ни слова. Давно уже поговаривали, что Нурхан-гуай – оборотень, но до сих пор никто не видел ничего подозрительного. И сейчас – никто ничего не видел и никогда не расскажет.

– Мертв, – сказал кто-то из кохтэ. – Карын-ах убит… женщиной?

– Нет, – сказала Дженна, обхватив дрожащие плечи руками. – Колдовство. Справедливость свершилась.

– Она правду говорит, – неожиданно раздался знакомый голос. На плечи Женьки опустилось теплое одеяло. – Разве может женщина, даже женщина-воин, убить хана? Вы на следы посмотрите. Кто еще был здесь, Дженай?

– Баяр. – Женька позволила себе затрястись по-настоящему. – Они сражались с Карыном, а я… вмешалась.

– Бой с мертвецом?

– Баяр жив, конечно. Разве я дала бы ему умереть?

Стало вдруг очень тихо. Один из мужчин – рослый парень на голову выше всех кохтэ – быстро обернулся и пристально глянул ей в глаза.

– Но где он?

– Ждите, – усмехнулся Аасор. – Будьте уверены, приедет. И очень быстро. Не оставит же он свою жену… и ребенка, да, Дженай?

Женька кивнула и зачем-то сказала:

– А если стан Баяра принес мне клятву верности на золоте и крови, назвав меня своей матерью, а я убила Карына в поединке, я теперь – новый хан? В смысле ханша?

Аасор фыркнул весело.

– А не много ли ты о себе возомнила, девочка? Так не выйдет.

– Жаль, – пробормотала она. – А как красиво бы получилось!

– Если Баяр жив… то будет теперь сражаться с Ирганом за право быть ханом. Не тебе же выходить на поединок.

– Я не буду драться с женщиной, – с тревогой заявил прислушивавшийся к разговору высокий воин. – Пусть… с Баяром разговаривать станем.