Они ушли, а Дженна с Баяром остались наедине. Он молча привлек ее к себе, погладил костяшками пальцев по шее, развязал пояс и спустил с ее плеч халат. Потом шумно вздохнул, подхватил ее на руки, унес за полог, уложил на шкуры и лег рядом. Долго гладил по светлым волосам, пока у нее глаза не закрылись. Дженна задышала легко и ровно. Спит. Он спать не мог.

Самое странное, чай ее был ровно таким, каким и должен быть. Идеальным. Она, чужачка, совершенно не знакомая с обычаями кохтэ, сделала все правильно. Баяр не раз видел, как морщились и кривили губы женихи даже самых завидных невест. Знал и то, что многие женщины нарочно варили как можно более невкусно, понимая, что жениху придется выпить эти помои – если он не хочет отказаться от брака. А чай Дженны был очень приятен и свеж. Всего в меру. Можно ли считать это знаком?

Она заворочалась у него под боком, смешно наморщила нос, и у Баяра вдруг заныло в паху. Вот это – точно хороший знак. То, что он ее желал, было правильно. Он обязательно ее возьмет, и даже не один раз. Представил ее грудь, которую очень хорошо запомнил, нежную белую кожу, розовые соски – и стиснул зубы, переводя дыхание. Все будет, Баяр. Она теперь никуда от тебя не денется.

Сейчас все равно не время для удовольствий. До утра не так уж и долго. Как он станет объясняться с отцом, Баяр не знал. Было немного страшно. Взять даже наложницу без дозволения хана считалось немыслимым, что уж говорить о жене… Но дело сделано, уже поздно думать, как надо было поступить. Завтра. Все завтра.

По многолетней привычке Баяр проснулся на рассвете. Сам даже удивился – и как получилось заснуть? Дженай… Дженна спала рядом. Очень тихо, даже не шевелилась. Лицо во сне было таким нежным, таким удивительно-мягким и женственным. Розовые губы приоткрыты, длинные рыжеватые ресницы отбрасывают тень на бледные щеки. А раньше… злые глаза, всегда плотно сжатый рот, резкие жесты… Что в ней просыпалось сейчас? Сможет ли он удержать и закрепить это ее превращение?

Он не обольщался: хорошей жены из этого «мальчика» не получится. Его ждет вечная война. Ну и пусть: за свою дурость придется отвечать. Тем более что война с женой – это не самая большая его проблема.

Вот разговор с отцом и его последствия…

Снова и снова Баяр пытался представить, каким будет его наказание. Лишат сотни? Глупо и недальновидно. Его бойцы – лучшие, тут нет никаких сомнений. Заменить его можно, но кем? Правая рука у Баяра сейчас – Наран. Он слишком молод для того, чтобы его уважали и беспрекословно подчинялись.

Бить палками ханского сына не посмеют. Статус не тот. Это унизит прежде всего род.

Вот отречься от него отец может. Это очень жестоко – враз стать одним из безродных. И дети его, и жена будут самыми неуважаемыми людьми стана. Или вовсе – выгонит прочь вместе с женой…

Что еще? Ах да – просто отберет Дженну. Такое тоже может быть.

Баяр вышел из шатра, чувствуя страшную усталость. Было свежо, небо еще только светлело, но все воины уже сидели возле очага. Смотрели на него с тревогой, ждали. Вчера, защищая Дженну, он подставил под удар не только себя, а каждого из них. И ему придется держать ответ. Сын хана знал, что они его обожают, он и сам любил каждого из них. Каждого видел на Тойроге, каждого учил бегать и стрелять, каждому давал первую саблю в руки. Они все – его дети. И теперь нужно было всем им сказать.

– Сыновья мои, – тихо начал Баяр. – Все уже знают?

Начало мальчишек насторожило, они закивали головами.

– Дженай – девка? – выпалил неуемный Охтыр. – А ты точно проверил?

– Я на ней женился, – спокойно ответил Баяр, найдя взглядом Нарана, чтобы тот успокоил своего подопечного. – Я проверил. Вы все – мои. И я хочу пояснить: Дженай тоже моя. Если бы девкой оказался, к примеру, Охтыр… с его длинным бабьим языком… я бы его тоже не бросил. Ну, разве что жениться пришлось бы Нарану.

Вся сотня грохнула хохотом, а Охтыр отчаянно покраснел.

– Предлагаю снять с Охтыра штаны и проверить, а точно ли он парень, – радостно предложил Наран.

– Штаны, я думаю, теперь будем снимать с каждого, – вздохнул Баяр. – Дело не в штанах. Я хочу предупредить: хан не сможет оставить меня безнаказанным. Я нарушил закон. Я виновен.

– Ты? – удивился Наран. – Но…

– Молчи и дай мне закончить. Я не знаю, чем все это для меня обернется. Но я прошу, нет, приказываю: ни один из вас не должен ни слова говорить в мое оправдание. Ясно вам? Это моя проблема, мое наказание, мои дела. Личные.

– А если тебя убьют? – тихо спросил кто-то. – Или плетью?

– Вы будете молчать и смотреть.

– Это оскорбит нас как твоих воинов.

– Защитите мою жену, если я буду не способен на это. Помните – она одна из вас. Ела с вами из одного котла. Сидела на одном покрывале.

– Спасла Бурсула, – тихо напомнил Наран. – Аасор сказал – жить он будет. Бегать быстро не сможет, но жить будет точно.

Все молчали.

– Вы меня услышали, – чуть помолчав, негромко произнес Баяр, мрачно обводя взглядом своих великовозрастных «деток». – Я иду к хану. Один. Вы сидите здесь, защищаете Дженну. Меня спасать не нужно. Не забудьте – это все же мой отец. А я и в самом деле виноват. Ясно?