Смеется, шутник. Баяр кивнул серьезно: упрек справедлив. Забыл он совсем, что статус у него уже другой. Мало ли что в его отсутствие случится, а люди должны знать, где их хан.

– Так что там? – спросил он друга.

– Ты женщин хотел? Ну вот… они и пришли. Помнишь, те, из разграбленного стана хана Авегея? Они сказали, что молодой хан ничем не хуже старого, к тому же он был милостив к их мертвецам. Да и идти ближе, и заблудиться сложно.

Баяр фыркнул. Новость пришлась по душе. Ему все еще было неспокойно, он ощущал, что принял тогда неверное решение, оставив слабых женщин и детей без охраны. Теперь все правильно. Теперь его совесть чиста.

И обещания предков начали исполняться: у него под рукой уже куда больше сотни.

До зимы оставалось еще довольно времени, но Баяр ясно видел: все непросто. Не выживут они, если не подготовятся. Нет ни шатров, ни запасов пищи, ни овец. И из этой непростой ситуации есть два выхода – торговля и набег. С первым было просто. Нужно отправляться к угурам и покупать рис, зерно, соль, бобы, возможно – теплые вещи. Листян и еще несколько женщин не зря появились в стане при полном параде. Сестра почти все свои украшения сразу же отдала Баяру со словами: «Мне пока ничего не нужно, а потом ты купишь новые, еще лучше и красивее». Остальные женщины тоже принесли ему все свои богатства, прося продать их и на эти деньги купить тканей и шерсти.

Баяр сразу решил – самому к угурам ехать нет смысла. На это имеется Наран. Парень даже снег зимой мог продать кому угодно, если кто и будет удачлив в торговле, то только он.

Но чтобы купить скотину и металл, ресурсов уже не хватало. И выменять не на что. Баяр понимал, что первый год будет самым сложным, а дальше станет проще. Его люди не только воины, нет. Каждый кохтэ еще и ремеслом владел. Многие умели делать войлок, ничего сложного в этом не было. Кто-то выделывал кожи, кто-то ковал ножи и кинжалы, кто-то резал по кости. Сам Баяр был кузнец, хоть и посредственный. Немного умел работать с кожей, помогал когда-то выделывать войлок. А еще он обладал толикой силы, и это ему тоже очень пригодится длинными зимними ночами.

А ведь у Дженны тоже дар, это хорошо. Самое время учить ее не только стрелять из лука (кстати, последнее с каждым днем получалось у нее все лучше), но и зажигать огонь и чуять воду.

Увел ее в степь, нарвал сухой травы (которой было здесь уже много, дни стояли очень жаркие) и усадил рядом с собой:

– Смотри, пальцы складываю вот так. Давай помогу. И мысленно или вслух зови огонь: «Гал».

Дженна послушно вертела пальцами, досадливо жмурилась, прикусывала губу, да так соблазнительно, что Баяр замирал, глядя на нее, забывая, что хотел сказать.

Напрасно он думал, что будет легче, если передать контроль над сотней Нарану, нет, легче не стало. Его по любому вопросу поднимали даже ночью – конь ли хромает, живот ли у воина прихватило, с припасами ли проблемы, змею ли поймали («Куда ее? А угурцы едят – и ничего!»), то шакалы слишком близко подошли к стану, то бабы подрались из-за одеяла – как будто без него все рухнуло бы. В последнюю ночь в шатер ворвался один из дозорных – как раз в тот момент, когда жена сладко стонала под Баяром. Шакалы проклятые совершенно обнаглели, пытались напасть на лошадей. Только при чем здесь Баяр – у дозорных что, луков нет или мечи заржавели? Для чего он их вообще оставлял?

Ему теперь почти не удавалось побыть наедине с Дженной – вот так, как сейчас, и он уже хотел бросить все глупости и прямо здесь закончить то, что не удалось завершить ночью, да только Дженна вдруг вскрикнула радостно и засияла глазами: трава под ее руками тихонько курилась.

– Получилось!

– Конечно, получилось, а ты в себе сомневалась, сайхан? Ты очень сильная и способная.

Дженна выдохнула порывисто и обвила гибкими руками его шею, потянулась за поцелуем: он уже знал, что она именно так реагирует на похвалу. Девочке его нужны добрые слова, нужны прикосновения и объятия, тогда у нее сразу появляются силы идти дальше.

Баяр так давно воспитывал молодняк, что знал много подходов к детям. Кому-то требовались жесткий хлыст и железная дисциплина, кого-то приходилось ломать силой, с кем-то стоило подолгу разговаривать и объяснять, а кого-то нужно было хвалить и ободрять. И совершенно не факт, что из мягких и ласковых детей не вырастут твердые и сильные воины. Скорее уж наоборот. Настоящий кохтэ не должен быть жестоким. Смелым – да. Бесстрашным – без сомнения. Однако яростный в бою мужчина должен уметь усмирять свой пыл с женщинами, детьми и безоружными пленниками. Нет никакой доблести в том, чтобы издеваться над теми, кто не может ответить. И тех, кто получал удовольствие от убийства, в сотне Баяра не было никогда.

А Дженна так сладко, так нежно целовала его шею, смело забираясь ему на колени, как прирученный котенок, что он и сам готов был мурлыкать с ней в унисон. Нырнул ладонями ей под рубаху, нашел грудь, лаская и дразня… и дернулся от раздавшегося совсем близко крика: