Ну, уж если сам Наран ее зовет, то дело и в самом деле пахнет керосином. Или, как бы сказали кохтэ – навозом запахло.

Стойкое предчувствие неприятностей не оставляло Женьку до того самого момента, когда она увидела причину беспорядка. Снова – новоприбывшие.

На этот раз – знакомые и почти родные.

– Охтыр! – засияла Женька. – Бурсул! Вы как здесь, зачем?

– К своим присоединиться решили, – мягко улыбнулся когда-то спасенный Дженной воин. – Как только я поправился, так сразу и рванул… за своим ханом.

Третий всадник ей был незнаком, ну и ладно – двоих вполне достаточно.

Между тем Сулим, а это, конечно, был он, разглядывал стан с явным удовольствием, а вот Дженну – с брезгливым недоумением. Разве же это женщина? Сущий подросток. Штаны нелепые, рубашка потертая, копна светлых волос, едва достающих до плеч. Ни груди, ни бедер. И Баяр вот на это поменял красавицу Илгыз? Да, правильно Сулим подозревал: не отличался его братец ни умом особым, ни разборчивостью. Только и всего у него было – везение невероятное да толика внутреннего огня.

Зато стан был хорош: шатры большие, мясом пахнет, и женщины уже есть, и дети бегают. Лают собаки, вдалеке пасутся кони. И спокойные все, нет печати обреченности и страха на лицах. Выходит, у Баяра тут уже свой народ. Сотня воинов – это всего лишь сотня воинов. А когда шатры, дети и собаки – это совсем другое.

– А что, у вас и овцы есть? – небрежно спросил Сулим у Нарана.

– Да, несколько сотен голов. И козы. И буйволы.

Четвертый сын хана с довольным видом качнул головой. Он так и думал – удача снова пребывала на стороне Баяра, как и всегда.

Баяр брату обрадовался. Велел всем звать его Сулим-гуай, выделил шатер и даже предложил приглядеть себе жену из свободных женщин. Сулим смеялся и говорил, что ему рано жениться. Он вообще очень повеселел в стане Баяра, ловко и быстро, несмотря на свою хромоту, обежал всю территорию, дал несколько дельных советов по обустройству и тут же занялся сортировкой припасов, освободив от этого неблагодарного дела счастливую Гаюну.

Сулим любил поесть, он был довольно полным, холеным, даже изнеженным – как женщина, но зато и в мясе разбирался отменно, и в крупах знал толк, и сыр варить умел. Под его руководством немедленно соорудили коптильню, а еще развесили сушиться тонкие полоски мяса под отверстиями в крышах шатров – так быстрее всего можно было их завялить. Ловили рыбу, тоже – вялили. Птицу били, а Женька посоветовала пухом и мелкими перьями набивать подушки.

Ночи были уже ощутимо холодными, все чаще шли дожди. Днем еще можно было носить такой удобный мужской костюм, а к вечеру Женька мерзла. Немного посомневавшись, пошла к Листян и попросила что-то более… соответствующее ее статусу. Мужчины надевали уже свои халаты, такие… шерстяные, серые или коричневые. Редко – с вышивкой или какими-то украшениями. Тоненькой Женьке они были попросту не по размеру. Другое дело – женская одежда! У Листян халат был тоже шерстяной, только красный, расшитый шелковыми узорами – зелеными и желтыми, подвязанный поясом, сплетенным из тонких шелковых шнуров. А какие чудесные были у степнячки сапожки – из мягкой кожи, с загнутыми кверху носами и вышивкой по голенищу. Под них надевался высокий войлочный чулок, и ноге было удобно и тепло.

Имелся, конечно, у Женьки тот самый изумрудный угурский наряд, но слишком уж он был роскошен для повседневной носки, она его жалела, иногда доставала из мешка, гладила узелки вышивки и прятала обратно.

Листян, в последние дни сильно зазнавшаяся – еще бы, она, незамужняя девица, да считалась старшей над всеми женщинами стана – Женьку смерила надменным взглядом. Женька сделала вид, что не заметила – пока. Сначала она получит у этой хитрой Лисы все, что ей нужно, а потом уж выскажет кое-что неприятное.

– Неужели Дженай все же женщина? – закатила глаза маленькая степнячка. – Вот уж не верю. Такой был красивый мальчик, такой славный воин! А как же ты на лошадь вот в этом сядешь?

Она достала из своих припасов алую шелковую рубашку с широкой желтой полосой по подолу, потом тонкие шерстяные шаровары. И халат, конечно, тоже – алый с золотом.

– А побледнее нет? – растерянно спросила Женька, представив, как она будет в этих ярких тряпках выглядеть. – Синее, зеленое, черное, наконец?

– Алый – цвет хана, – веско заявила Листян. – Никто больше не имеет права его носить. Только члены семьи.

Ага, так вот для чего девочка надевает красные халаты! Это не просто дорого-богато, а еще и статусно! Ну, конечно, вдруг еще не все в этом стане в курсе, кто такая Листян!

– Черный давай, – потребовала Женька. – Красный для гостей оставь или для праздников. Как будто никто не знает, чья я жена! Как павлин ходить не стану.

Снова девочка поджала недовольно губки, копаясь в своих богатствах. Выудила черный шелк, приложила к Женькиным плечам, щелкнула языком.

– Подойти должно. Примерь.