Женька накинула. Хорошая вещь, добротная, почти не ношеная. Чуть обтрепаны рукава и подол, но это не страшно. По черному шелку темно-синей нитью вышиты какие-то знаки, не то фигуры зверей, не то руны – в полутьме шатра не разглядеть. Сам халат подбит тонким войлоком, теплый, удобный, немаркий. То, что Женька и хотела. А рубашку нижнюю и шаровары пришлось взять красные, ну и ладно, все равно не видно под халатом. И сапожки тоже черные – с алой и золотой вышивкой. Ох уж эта степная мода!

– Раз уж ты у нас женщина, я могу тебе отвар для роста волос сделать, – предложила Листян снисходительно. – Косы будем заплетать, ленту вплетем с монетками.

– Может, мне еще и уши проткнуть? – отмахнулась Женька. – Не смеши меня, какие еще косы?

– И серьги, – обрадовалась подруга. – И наручи. Баяр теперь – хан. И жена у него должна быть самая красивая.

– Для этого ему стоило Илгыз взять, – хмыкнула Женька, выходя из шатра в новом наряде и щурясь от солнца. – Вот она – красавица.

– И не бесплодная, – поддела ее Листян. – И ласковая, и все умеет: шить, вышивать, песни петь и хорхог варить. Гляди, вспомнит мой брат прежние времена, задумается…

– А и вперед, – огрызнулась Женька, вновь остро ощутив свою ущербность. – Воин, который назад оглядывается, добычи не найдет. А ты бы, Листян, придержала язык. Матери рядом нет – и ты голову высоко стала держать. Гляди, споткнешься, упадешь больно.

– Вот как ты заговорила, Дженна-аах, – прошипела сестра Баяра. – Завидуешь, что меня в стане больше тебя уважают?

– Я тебе зла не желаю, Листян, – тихо ответила Женька. – Но и оскорблять себя не позволю, ясно?

Не слушая больше пыхтения девушки, Женька отправилась взглянуть на пленного мора, с которым чувствовала неуловимое родство. И ничуть не удивилась, найдя там Охтыра, вылавливающего прямо пальцами крупные куски мяса из миски и с аппетитом его пожирающего.

– Ты, Ольг, не понимаешь, – с набитым ртом вещал мальчишка, не замечая (а может, и замечая), как жадно сглатывает пленник. – Как тебе повезло к Баяру попасть. Он такой, ох какой! Лучше и храбрее его в целой степи нет!

– Ага, храбрый твой Баяр братьев моих и друзей связанными убил… и собакам скормил, я-то видел.

– Да брось, отпустили их домой, – фыркнула Дженна, с любопытством заглядывая в опустевшую миску Охтыра и бесцеремонно ее вырывая. – На вот, бульон выпей. Это и не еда почти.

Ошалевший Ольг безропотно послушался.

– Мальчишкам мизинцы отрубили, дали нож – один на всех – и отпустили, ну.

– А зачем отрубили? – вытаращил глаза Ольг.

– Знак. Они – проигравшие. Практически мертвецы. Живут лишь по милости Баяра. – Женька на самом деле понятия не имела, почему именно мизинцы, она бы большие пальцы рубила, чтобы уж точно ни копья, ни лука в сторону кохтэ эти будущие воины направить не могли.

– А еще увечных в войско не возьмут, дурной знак, – подсказал Охтыр, забирая свою опустевшую миску. – Вон Сулим даже и не пытался в руках оружие держать, никто и не позволил бы.

При имени брата Баяра Женька чуть поморщилась. Тот ей не нравился. Не внешне, нет. Сулим, на ее взгляд, был довольно приятным мужчиной с выразительными глазами, круглым сытым лицом, короткой бородкой и мягкой улыбкой. Легкая полнота ему даже шла. Но взгляды она на себе ловила недобрые. Нет-нет, да кололо затылок, когда «братец» был где-то неподалеку. Она даже говорила об этом Баяру, но тот очень твердо сказал, что они с братом всегда были очень дружны. Зла Сулим ей не желает. Но все же обещал с младшим поговорить, раз Дженну это тревожит.

– Мне в отхожее место надо, – нехотя пробормотал Ольг, пытаясь потянуться. – Можно?

– Я отведу, – встрепенулся Охтыр.

Женька внимательно посмотрела на него, заметив и нож за поясом, и озорную улыбку. Что ж, хотелось бы верить, что мальчишка понимает, чем рискует. На взрослого мужчину пленник не посмел бы напасть, а на сверстника… Далеко не убежит, конечно, Охтыра убить не сможет – ослаб за последние дни сильно. Но если так уж хочется попробовать – вперед!

Кивнула, отходя в сторону. Поймала за рукав пробегающего мимо Бата и шепотом попросила тихонько за мальчишками понаблюдать. Бат мгновенно понял, усмехнулся совершенно как она. Когда Охтыр отвязал пленника и на веревке, словно барана, повел к яме, Бат, пригнувшись, пошел следом.

– Ты уверен, брат, что поступил правильно? – Сулим всегда говорил тихо, вкрадчиво, напевно. – Всем пожертвовав ради женщины…

– Обрел куда больше, чем рассчитывал, – спокойно отвечал Баяр, насмешливо щуря глаза. – Подругу, соратника, воина.

– Воин из нее… прости уж… не особо, – трагически вздохнул младший. – Это ж надо додуматься – отпустить пленника с одним только Охтыром!