Она сидит в стороне от Дженны. Когда Наран сказал, что молодой хан умер, Листян хотела броситься в объятия к подруге, разрыдаться на ее груди, но наткнулась на такой взгляд… В общем, плакала Лис в объятиях брата Сулима.

– Карын хотел стать ханом. А хан хотел назначить Баяра своим преемником.

– И поэтому прогнал его прочь?

– И поэтому тоже, – мягко заговорил Сулим. – Это урок, ценный урок. Баяр должен был окрепнуть и научиться выживать в дикой степи. И ему это почти удалось. Я уверен, по весне отец позвал бы своего сына обратно. И Карын все понял.

Женька тяжело дышала. Она сейчас ощущала себя полной дурой. Понять все их подковерные интриги было немыслимо. Наверное, Баяр во всем разобрался бы… Если бы у него имелось на это время.

– Хан еще крепок и полон сил, – напомнила она всем. – Недавно у него сын родился. Зачем ему отдавать власть?

– Сегодня он молод и силен, а завтра ему подольют яду. – Сулим прищурился с недовольным видом. – Значит, недостаточно силен. Великие предки отмерили каждому свой путь.

– Значит, в его шатре завелась змея, – парировала Женька. – А змей надо убивать.

– Ты убьешь Илгыз? – Сулим спрашивал с явным любопытством.

– Конечно. Но не сейчас. Пусть родит и выкормит. Потом умрет. Успеется.

– А если… если Баяра больше нет, нам нужно выбрать нового хана, – неожиданно напомнил Наран.

– Да, – оживился хромой. – Я – брат Баяра, его наследник. Я думаю…

– Баяр сказал, что править будет Дженна.

– Что? – Сулим вскочил на ноги, покраснел. – Женщина? Чужеземка? Бесплодная? Невозможно!

– Дженна – такой же воин, как и все мы, – строго ответил Бат. – Она с нами билась, пила из одной чаши, ела из одного котла. Конечно, Дженна, а не… – Он смерил Сулима взглядом. – Не тот, кто из лука не способен попасть в летящую птицу.

– Дженна, – громко подтвердил Айрат.

– Почему не Сулим? – спросила Листян. – Он, может, и не воин, но воинов у нас достаточно. А вот тех, кто сможет позаботиться о припасах, кто знает, когда впору стричь овец, кто разумеет все обычаи, кроме него, нет – он один. К тому же он сын своего отца, брат Баяра и мужчина.

– Я и сам знаю, когда стричь овец, – фыркнул Наран, пристально глядя на свою любимую. – Мне нужен хан, который рядом со мной пойдет в поход, закроет меня от летящей стрелы, а если меня возьмут в плен, то бросится мне на помощь.

Сулим отчетливо скрипнул зубами.

Как, женщина – и во главе стана? Правильно их всех выгнали – полоумные, безумцы! Надо было раньше взять Баяра за горло: если его воины такие, каков он сам? Чему учил столько лет? Неужели отец этого не знал, не видел?

– Пусть каждый воин скажет свое слово, – процедил Сулим. – Я – или женщина-чужеземка.

Женька глядела на него насмешливо. Будь вместо Сулима, допустим, Наран, можно было еще сомневаться в выборе мужчин. Но сейчас… она знала, что брата Баяра здесь не любят и не уважают. И сама думала так же: ну подумаешь, нога! Вон у Бурсула в груди дыра была. Легкое пробито. Он теперь долго ходить, быстро бегать и размахивать саблей не может, задыхается. И что с того? Верхом ему это скакать не мешает и целиться из лука тоже. А у Сулима обе руки на месте, но он не желает быть воином. Так что нечего даже и думать, что кто-то захочет такого хана.

– Женщины тоже скажут слово, – на всякий случай уточнила Женька. – Они тоже – кохтэ.

– Женщины – не воины.

– Неужели? Нанэ, Гаюна – покажите свои луки и кинжалы! Нанэ у нас – десятник, и у Гаюны скоро свой десяток будет. Мы ведь не иштырцы, которые своих женщин могут продать, избить или прогнать прочь. И не угуры, которые детей отправляют умирать в степь. Мы – народ сильный, даже женщины у нас могут себя защитить. Ведь только такие достойны родить сыновей кохтэ, верно?

– Негоже воинам за женскую юбку держаться, – злился хромоногий.

– А кто держится? Разве что ты, Сулим, годами жил в материнском шатре. А здесь каждый – муж свободный и сильный.

Это было абсолютное поражение. Сулим понимал, что проиграл эту битву вчистую. Никто не пойдет за ним. Может быть, эта девчонка погубит стан, да, скорее всего, так оно и будет, только мальчишкам Баяра важнее воинская доблесть и умение стрелять, чем здравый смысл. Что ж, их право.

Он поднял руки ладонями вверх и мирно сказал:

– Дженна так Дженна. В конце концов, она – жена Баяр-аха. Мой брат желал оставить ее после себя, так? Но говорил ли он, что его брат совершенно бесполезен? Нет? Так может, я буду направлять руки молодой ханши, давать ей советы, прикрывать ее спину холодной зимой? Или вы погоните меня прочь?

– Что ты, Сулим-гуай, – тут же встрепенулся Наран. – Ты теперь – родич Дженны-аах. Будешь ее старшим братом, ее отцом, ее помощником. Твоя мудрость нам нужна.

Сулим кивнул, усмехаясь, а зубами уже заскрипела Дженна. Будь ее воля – она бы этого змея прямо тут и придушила. Ох, как он ей не нравился, как она его ненавидела! Но никто отчего-то не замечал этой гнили, этого смрада… ей же казалось, что Сулим просто источает душевное зловоние. Именно он отравил Баяра, только кто ей поверит?