Все у Сулима было просчитано: Карын, конечно, уже сговорился с тысячниками и сотниками, хана он убрать сможет. А если не сможет – туда ему, дураку, и дорога. Но он, Сулим, окажется совершенно ни при чем, его и близко не будет. Он займется Баяром и его непокорной женой.

И все же Сулим знал Карына недостаточно хорошо. В отличие от хитрого и изворотливого брата, старший юлить не собирался и даже скрываться особо не хотел. Кохтэ уважали силу – не важно какую. И когда через несколько дней стан проснулся от горестного крика ханши, обнаружившей своего мужа убитым в постели, только зло усмехнулся и заявил:

– Нож в животе у хана Тавегея – иштырский. Как допустили воины, что враг проник в стан? Как Аасор, славный шаман, не углядел чужака? Казнить весь патруль. И Аасора бы казнить, да нет ему замены. Но с этого дня шаману одному ходить запрещается, рядом с ним будет воин. Старый стал Аасор, рассеянный. Пусть готовит себе замену, да побыстрее.

Тысячники и сотники молчали, а воины, переговариваясь, очень тихо говорили друг другу, что иштырцев в их землях не было с тех пор, как сотня Баяра поставила свой стан далеко у реки. Зато все знали, что Карын свиреп и нетерпелив. Знали – и не произносили этого вслух.

– Хан должен быть сильным, – заявляли тысячники. – Смерть во сне – позорнее не придумаешь. Хан должен умирать в бою, тогда великие предки почтят его дух и примут в свои объятия. А теперь…

А теперь старая мать Карына, в одночасье одряхлевшая и ослабевшая, не выходила из шатра, где, обряженное в пунцовые одежды, лежало тело прежнего хана. К ней робко жалась молоденькая кормилица с последним из сыновей Тавегея на руках. Боялась, что Карын не пощадит младшего брата. Младенцы так легко умирают от всяких младенческих хворей!

Нурхан-гуай, побратим хана, из стана исчез незаметно, никто не понял как. Не иначе лисом обратился.

Младшие братья, быстро сообразив, что они могут покинуть этот мир следом за отцом, принесли Карыну клятву верности на золоте и крови, а следом и тысячники, и сотники, и все войско признало в Карыне своего хана.

И не хватало ему до триумфа только двух вещей: самой лучшей, самой дерзкой, самой удачливой сотни, которую обещал ему привести Сулим еще до первого снега, и – женщины Баяра. Той самой, с духом воина в груди. И когда его воины, которых он отправил следом за Сулимом, принесли весть, что духи предков милостивы к нему, Баяр мертв, а женщина уже в его шатре, он понял: все у него получилось.

Второго такого хана не видел белый свет. Будет его имя нагонять страх на всю степь и окрестные земли. Начнет Карын, пожалуй, с моров, что на севере построили себе богатые города и приезжают торговать важные, в драгоценных мехах и с мешками золота. Разжирели моры за своими каменными стенами, ослабели, обрюзгли. К тому же испокон веков войска у них были пешими, коней в стране лесов и болот не так уж много, да и верхом ездили только важные люди. Стремительные и смелые кохтэ, привыкшие к невзгодам, должны были одержать славную победу над неповоротливыми морами. А нападать на их земли стоило весной, чтобы поля потоптать, не дать засеять. Чтобы ослабли они еще больше и потом смиренно платили дань мехами и золотом, вздрагивая от одной только тени всадника.

Да, много планов было у Карына, пока же за зиму стоило подготовиться к большому военному походу.

А в шатре его ждала женщина со светлыми глазами и волосами, вдова его брата, которая теперь по праву принадлежала победителю. Славное развлечение, сладкая его награда. И даже не важно, что ему всегда нравились высокие и статные, с большой грудью и длинными черными косами. Женщина Баяра – вот что было важно. Пусть он убил брата чужими руками, но отомстит он ему сам.

За себя Женька, охваченная одной только мыслью – Баяр сейчас совершенно беззащитен! – почти не волновалась. Ослабленный, едва выживший, под присмотром одного Ольга. Рядом с Сулимом.

Одна надежда на Нарана.

Как скоро ее хватятся? Да очень быстро – не пройдет и получаса. Найдут тело Охтыра (ах, как жалко парня, глупо погиб, нелепо, и это в копилку Сулима запишем!), ринутся по следу… до реки, разумеется. Там ее похитители постарались – скакали по воде, заметая следы, пару раз спугнули стадо антилоп. Кохтэ же, причем опытные воины, уже в возрасте.

С Женькой обращались подчеркнуто аккуратно, все же среди ее (да, теперь – ее) народа не принято издеваться над женщинами. Хотя… детей убивать тоже не принято, а у убийцы Охтыра рука не дрогнула.

В любом случае состояние у нее было… просто никакое. В голове сплошной туман, да еще тошнит и глаза словно песком засыпаны. Как ее везли, она не помнила – кажется, она ухитрилась заснуть в дороге. Вот и славно, пусть все думают, какая она смелая и мужественная. Дух воина, да.