– Никого, совсем никого ко мне не пускай. Мор пусть будет рядом со мной.

Десяток Бурсула, как и предполагал Наран, дошел до реки, проехался по берегу, но никаких следов не нашел. Тело Охтыра привезли в стан, завернули в шелк, положили на камне.

Наран, любивший дерзкого мальчишку как младшего брата, вспомнил вдруг, с кем тот приехал в стан. В Бурсуле он был уверен – Дженна тому жизнь спасла, да и клялся он ей в верности одним из первых. К тому же Бурсул был из доверенного круга Баяра, с детства рос рядом с ним. Нет, Бурсул не мог отравить хана, не тот он человек. Да и не воинское это оружие – яд. Клинок в печень или перерезанное горло куда надежнее. Вот и оставались только женщина… и Сулим.

Сотник хорошенько тряхнул пленного мора, и тот вдруг заявил: да, Дженна про Сулима говорила недоброе и все время трогала шею, затылок.

Очнувшийся Баяр мучительно вспоминал, как младший, самый любимый его брат, которого он всегда защищал, поил его своим вкусным чаем. Илгыз? Да он из ее рук чашу принял лишь однажды и сделал один глоток. В то время как из рук брата ел и пил, не подозревая ни о чем.

Но почему? Черная змея боли и непонимания душила Баяра. Для чего Сулиму все это? Ханом ему не стать никогда. Карын ему жизни не дал бы. А самое непонятное – где Дженна?

– Сулима взять, – приказал хан. – Привязать к тому колу, у которого сидел пленник. И… я сам его спрошу.

– Он твой брат, Баяр, – напомнил Наран. – И сын хана. Нельзя проливать его кровь, мы клялись Тавегею… Позволь мне взять проклятье на себя.

– Кто сказал про кровь? – зло ухмыльнулся Баяр. – Раскаленное железо ничуть не хуже развязывает язык, чем нож.

Он был очень зол. Никогда в жизни, кажется, Баяр еще не подходил к тому пределу, за которым заканчивается человек и начинается демон. Если бы дело касалось только его, он никогда не переступил бы черту. Но они забрали его Дженну. И что еще хуже – его ребенка, зреющего в ее чреве. Забрали его мечту, его кровь, то, ради чего стоило жить. Он понимал сейчас, что готов убить брата самым жестоким образом и ни на мгновение не пожалеет о его смерти.

Сулим что-то вопил, пытался сопротивляться, но кто его слушал? Для своих воинов Баяр был не просто ханом, он был отцом и божеством. Он заслонил бы их от стрелы в бою, и они сделали бы для него то же самое. Что мог сказать им какой-то там Сулим?

Пошатываясь и закусывая губы от слабости, обливаясь холодным потом, Баяр вышел из шатра – в самом ярком своем наряде, в меховой шапке, скрывающей мокрый лоб. Сел напротив дрожащего брата, проведя ладонью над серым ноздреватым камнем, что кохтэ использовали как топливо, шепнул одними губами: «Гал». Вспыхнул огонь.

Сулим, никогда прежде не видевший, чтобы хан колдовал, даже не подозревавший об этом его умении, стал хватать губами воздух, словно рыба, вытащенная из воды.

– Скажи мне, любимый младший брат, – вкрадчиво начал Баяр, краем глаза замечая, как рядом и за спиной на землю опускаются его десятники. – Где моя жена?

– Да откуда я знаю, Баяр-ах, – захлебываясь страхом, отвечал Сулим. – Разве я ей сторож? Может, она сама сбежала от тебя?

– Наран, дай мне мой кинжал.

Верный сотник немедленно протянул кинжал своему хану. Баяр рассек лезвием клинка веселое пламя, неспешно вертя оружие в огне. Он очень хорошо знал своего брата.

– Для чего ты приехал сюда, Сулим?

– Я… бежал от Карына.

– Это ложь, – неожиданно подал голос Бурсул. – Я сам видел однажды, как Сулим и Карын разговаривали вполне мирно. Да и мне Сулим сказал не так. Сказал, будто хочет убедиться, что с братом его любимым все в порядке, что он не погибнет суровой зимой.

– Очень хорошо. – Баяр достал из пламени раскаленный докрасна кинжал и вдруг резким движением прижал его лезвие к бедру Сулима. Мужчина завопил истошно – как тот буйвол давеча. От этого крика у Баяра виски прострелило болью, пришлось прикусить губу до металлического вкуса. Он и не знал, как был страшен в этот миг. Худой, бледный, с ввалившимися глазами, сверкающими, как пламя, с каплями крови, стекающими по подбородку.

– Я… я все скажу, – визжал Сулим, сотрясаясь, как от судорог. – Все скажу! Карын… он забрал Дженну, его люди!

– Зачем? – Баяр усмехнулся, убирая кинжал. На толстых замшевых штанах брата зияла черная прореха, а кожа под ней была невредима. Хан был очень аккуратен. Но Сулиму этого оказалось достаточно.

– Дженна твоя – демон. Она убьет Карына, я точно знаю, я… мать видела это. Она мне рассказала.

– А мать-то здесь при чем?

– Она брала у Аасора траву… когда еще нашли этого мальчишку, истекающего кровью. И спрашивала про него предков.

От изумления Баяр едва не выронил нож.

– О чем ты говоришь? Мать знала, что Дженай – девушка?