Роман кивнул и развернулся, следя, за тылами.

Я осторожно постучал в окошко. Видимо, слишком тихо, потому как лекарь даже не обернулся. Пришлось забарабанить громче, молясь, чтобы медсестра в соседнем помещении не проснулась.

Тимофей Викторович вздрогнул, оторвался от записей и поднял голову на звук. Я жестом попросил его открыть окно. Лекарь вскочил — одновременно напуганный и возбужденный — и подошел к стеклу. Коротко скрипнула деревянная рама.

— Оболен… — он проглотил слова, ошарашенно уставившись на охранника. — Что все это значит?

— Он со мной. Помогает. У нас проблемы.

— Я в курсе, — профессиональный взгляд врача тут же скользнул по моему телу и уставился на рану на бедре. — И это — тоже проблема.

— Со мной Давыдова. Ей плохо. Нужна помощь. Кажется, у нее отравление препаратами, которыми ее накачивали.

Лекарь оглянулся по сторонам и покачал головой.

— Владимир, я не…

— Все вы можете! — шикнул на него я. — Мы вырвались. За нами кровавый след. Там с ними делают такое… И со мной тоже делали. Об этом должны узнать! Помогите.

Он молчал, явно взвешивая риски и бенефиции. Может просто боялся за свою жизнь, может переживал за больных. Трудно сказать. Ведь настоящий врач, как мне всегда казалось, до конца себе не принадлежит.

— Вы клятву давали, — давил на самое больное я. — Черт со мной, Кате нужна помощь… Нужно ее спрятать ненадолго.

Тимофей Викторович закрыл глаза, устало вздохнул и сжал кулаки в бессильной ярости. А затем направился к двери своего небольшого кабинетика. У меня упало сердце. Да как он мог? Сейчас, после всего этого…

Но лекарь лишь запер дверь на два замка и засов, затем вернулся к нам и осторожно распахнул окно.

— Я не смогу выйти из флигеля незамеченным, но здесь получится помочь. Затаскивайте девушку в окно, — шепнул он. — И забирайтесь сами, Владимир. Если рану не обработать, заживать будет плохо даже на вашей шкуре.

Оставив Романа караулить, я бросился за Катериной и Мансуровым. Лекарь удивленно приподнял брови, увидев еще одного гостя, но от комментариев воздержался. Быстро осмотрев Катерину, он кивнул.

— Нужна детоксикация. В нее действительно закачали слишком много. Организм вообще перестал сопротивляться.

— Вы ее вытащите?

— Да, — сухо кивнул врач. — Но было бы проще, знай я, что за препарат…

Мансуров улыбнулся.

— Погодите, я видел… Только название такое сложное. Трифлу… Трафлу…

— Трифлуперидол? — подсказал лекарь.

— Да! Точно.

Тимофей Викторовия помрачнел и кивнул своим мыслям.

— Боюсь, это будет не очень просто. Придется применить комплекс из классической медицины и моих способностей. Кладите девушку на кушетку. И, Оболенский… Можно вас на мгновение?

Я помог разместить совсем бледную Катерину на узенькой кушеточке, что, очевидно, служила местом краткого отдыха и самому лекарю в период дежурства.

— Нужно как-то помочь? — спросил я, подойдя к нему.

— Не уверен, что у вас получится. Хотя, если честно, сейчас от этого многое зависит, — врач понизил голос. — Софии нет уже три дня. Она исчезла в тот же день, когда увели вас. И я боюсь, что с ней могли что-то сделать.

Значит, меня держали в подвале целых три дня?

Странно. Для меня время слилось в единый поток. Почему-то ощущалось, что я провел под пытками Драганы одновременно целую вечность и один миг.

Я внимательно уставился на врача.

— Есть предположения, где может быть София?

Он лишь неуверенно пожал плечами.

— Боюсь, нет. Ее и вовсе могли вывезти с острова. Верьте — нет, но я сердцем чувствую, что она в опасности.

Да здесь и не нужна была особо развитая интуиция, чтобы понять — София влипла. Наверняка где-то проявила неосторожность, чем обратила на себя внимание прихвостней Лазаря. А им лишние свидетели ни к чему, особенно если это излишне принципиальные надзирательницы.

Может она все же попыталась каким-то образом сообщить во внешний мир о своих подозрениях. Хорошо, если ей это удалось. А если нет?

Значит, исходить нужно из того, что за пределами острова никто ничего не знает. И тогда я бы предпочел физически убраться отсюда и лично привести подмогу.

Оставив меня в раздумьях, Тимофей Викторович подхватил какую-то склянку из шкафчика и вышел из кабинета, жестом велев нам соблюдать тишину. Вернулся через несколько минут.

Я вскинул брови.

— Проблемы?

— Больше нет, — сухо отозвался лекарь. — Просто сделал сон своей помощницы более глубоким. До семи не проснется, у нас есть часа три. Задерните шторы и не шумите.

Роман кивнул и тщательно расправил занавески на карнизе. А Тимофей Викторович тут же взялся за Катерину. Девушка чуть застонала и приоткрыла глаза, когда лекарь начал осмотр.