Нас посадили отдельно, недалеко от костра, и вновь приковали цепями к земле. Как оказалось, это была особенность их молчаливого приятеля. Удобно! Надоел тебе человек, ты ему браслетик на ногу клац и цепочкой к земельке, и пусть сидит, гафчет, как песель. Грач расщедрился и отдал нам пару простых рубашек, которые бы не помешала постирать для начала. Сказал, это для того, чтобы наши обнаженные тела их не искушали. Надо же какое благородство! Фу-у, потом воняет! Но все же лучше, чем голым попцом светить, да дыньками перед мужиками трясти. Руки нам развязали, но лишь для того, чтобы мы оделись, а затем связали вновь, правда, в этот раз спереди. Хоть какой-то плюс! Уф, ручки мои! Я снова их чувствую! Ох, хорошо-то как! Млять, но в одной рубашке как-то зябко… Эй, а можно мне одеялко?!

Убедившись, что никуда мы от них не денемся, охотники потеряли к нам всякий интерес. Сели вокруг костра и начали травить байки. Молчун, правда, еще какую-то похлебку взялся готовить. Эх, отличный момент для побега, вот только как эту дурацкую цепь снять?! Потрясла ногой, подергала ненавистную железку руками. Звякает, брякает, но толку ноль!

— Даже не надейся, — насмешливо хмыкнул Клизмус. Ой, млять, я даже не заметила, когда он подошел! — Цепи, сотворенные магией — не порвать, — он злорадно оскалился и присел передо мной. Угу, только так, чтобы я до него не дотянулась. Предусмотрительный гаденыш. Сразу понял, что я ему глаза выцарапаю при первой же возможности… — Знаешь, мне даже не жаль тех денег, которые я не получу от охотников. Возможность отыграться на тебе, стоила этих потерь.

— Мер-р-рзкий эльф! — зарычала на него Мяура, выпуская острые когти и явно сожалея о том, что не может вонзить их в этого паршивца.

— О, и ты свое получишь, кошка драная, — усмехнулся он, презрительно посмотрев на нее. — Надеюсь, тебя продадут какому-нибудь садисту, который будет ежедневно стегать тебя плеткой и трахать до потери сознания.

— Гр-р-р! — взбесилась нэко и даже кинулась на эльфа, но цепь быстро остановила ее. Ощутимо приложившись о землю, девушка сдавленно застонала и сжалась, потянувшись рукой к содранной браслетом лодыжке. Вот же дуреха! Хотя, я и сама испытывала жгучее желание свернуть шею этому поганцу.

— Ты сюда позлорадствовать подошел? — процедила я сквозь зубы, сверля Клизмуса уничтожающим взглядом.

— Вовсе нет, — он вновь переключил свое внимание на меня. — Верни мой меч! — хмуро сдвинув брови, потребовал гаденыш. — Иначе я позабочусь о том, чтобы ты попала шлюхой на какое-нибудь судно дальнего плаванья. Долгими месяцами в открытом море матросам бывает очень одиноко и, чтобы развлечь себя, они берут с собой пару рабынь. Правда, не все из них доживают до конца путешествия. Большинство отправляются на корм рыбам, не выдержав ненасытных утех моряков.

— Женщина на корабле — к беде, — вспомнила я старую поговорку, едва сдерживаясь, чтобы не плюнуть этому утырку в рожу. Вот же мразь ушастая!

— О, эта старая байка и в нее никто особо не верит, — едко заметил эльфеныш. — Но, если для тебя это так важно, то не переживая — я определю тебя на то судно, где шлюх за женщин не считают. Они лишь… — Клизмус задумался, подбирая подходящее определение. — О! Приспособление для развлечения матросов во время скучного плаванья.

— Тварь, — прорычала я, бессильно сжимая ладони в кулаки. Как же я хочу придушить эту эльфячью поганку!

— Это значит — нет? — с невинным выражением на смазливой мордашке, паршивец вопросительно изогнул тонкую бровь.

— Да пошел ты! — злобно выплюнула я, пытаясь испепелить его взглядом.

— Ну ладно, — парень беспечно пожал плечами и поднялся на ноги. — Уверен, быть корабельной шлюхой — твое призвание! — он злорадно оскалился, глядя на меня сверху вниз. — Впрочем, я сегодня добрый. Так что, даю тебе время до утра. Подумай. Вернешь меч, и у тебя появится шанс попасть в услужение к какому-нибудь богатому купцу, который временами будет тебя пользовать тайком от сварливой жены, — многозначительным взглядом паршивец словно пытался описать всю щедрость своего предложения. Мне пофиг! Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и ушел, оставив меня скрежетать зубами в бессильной злобе.

Гребаный ублюдок! Меня распирало от желания оборвать ему острые уши и завязать его выдвижную анаконду на узел. Ох, как я зла! Хотя, может заключить сделку с этим мудилкой? А что? Я ему меч, а он нам свободу! Да не-е-е, с такими трусливыми гавдонами нельзя заключать сделки. Он же по-любому обманет, да еще и подставит! Не-не-не, ну нафиг! Эх, мне бы только цепь снять и руки развязать, уж я бы тогда ему показала, как глубоко можно затолкать бревно в его узкий эльфячий зад!

Спустя какое-то время, после ухода остроухого поганца, к нам подошел Молчун и принес по миске горячей похлебки. Дрянь какая-то безвкусная, но голод не тетка. Да и не в том мы были положение, чтобы отказываться от столь «щедрых» подношений. Больше нас никто не тревожил, лишь временами поглядывали в нашу сторону, когда цепи брякали особенно громко. Лелея мечту поджарить эльфячий зад, я несколько раз пробовала развязать руки, но у меня ничего не вышло. Гадство!