— Ты мне не веришь?

— Почему же, верю. — произнес Эрран и потянулся. — Нет, правда верю, я серьезно. — он улыбнулся, увидев мое замешательство. — Лес решил вмешаться в наши отношения. Как забавно.

— То есть лес насильно меня притащил к тебе в постель!? Это что, из серии «когда внуки»!?

Эрран хмыкнул и неожиданно приблизился ко мне с многозначительной ухмылкой. В его глазах вспыхнул веселый огонек, от которого стало жарко.

— Лес ничего не делает против воли. Однако… Он может чувствовать наши потаенные желания и потакать им.

— На что ты намекаешь!?

Эрран прислонился к спинке кровати, не сводя с меня волнующего взгляда.

— Я лишь рассказываю факты. Хм… А разве есть основания для каких-то намеков? — да он просто издевался надо мной! — Или я чего-то не знаю?

Ну нет, победа в этой битве останется за мной.

— Может, лес потакает не моим потаенным желанием, а твоим? Признайся, ты тайно желаешь, чтобы одна конкретная человеческая девушка, красивая и умная, оказалась в твоей кровати!?

Я совсем не ожидала, что Эрран смутится. Но он отвел взгляд, и на мгновение его самодовольная ухмылка перестала светить в сумраке комната ярче луны.

— Если я когда-нибудь захочу увидеть человека в своей постели, значит, я серьезно болен или лишился рассудка. Так что оставь свои фантазии при себе и изволь удалиться в свои покои.

Почему-то я почувствовала укол разочарования. А вообще, с чего он взял, что у меня есть какие-то фантазии насчет него? Можно подумать, мне самой хотелось шлепнуться к нему в постель! Пусть поумерит чувство собственной важности!

И вдруг Эрран произнес:

— Желать меня это естественно.

— Чего!? — я опешила.

— Ты же человек, и вас привлекает все, что кажется вам красивым или приходится по вкусу. Разве нет?

— Что… Что за бред!?

То есть он хочет сказать, что я желаю всех, кого считаю красивыми!? Что я смотрю на внешность? И почему он вообще решил, что приходится мне по вкусу!? Куча возмущенных вопросов заполонили голову, но спросила я совершенно другое:

— А почему ты только про людей говоришь? Разве та нимфа вешалась на тебя не потому, что ты красивый и привлекаешь ее?

— Предположу, что она делала это из-за искреннего желания доставить мне удовольствие, а не из своих корыстных целей. Я ее царь.

— Да что ты говоришь. — засмеялась я. — Я не разбираюсь в нимфах, но я понимаю женщин. И та нимфа была бы в восторге, если бы ты всецело ей принадлежал. Она желала тебя и желала взаимности.

Меня позабавило, что Эрран этого не понимал. Мне одной встречи с его бывшей хватило, чтобы заметить и ее ревность, и влюбленность, и жажду внимания.

Царь скептически фыркнул. И либо из-за неприятно засвербевших воспоминаний о нимфе и Эрране, либо из-за его высокомерия, но я разозлилась:

— Ты просто наивен! Ты обвиняешь людей в пороках, которые есть у твоих же подданных. Ты ненавидишь людей, но сам от них мало отличаешься.

Царь поморщился, будто залпом выпил концентрированный лимонный сок. До меня не сразу дошло, что я только что сказала. Мои слова горели в воздухе и рисковали привести его в ярость, свидетелем которой никому не хотелось становиться, но Эрран холодно спросил:

— Ты должна была избавить меня от своего общества еще несколько минут назад. Почему ты все еще здесь? — этот вопрос немногим отличался от удара.

Он меня откровенно выгонял. Меня затопили стыд и обида от унижения.

— Да пошел ты. — я слезла с кровати и потопала к себе в комнату.

Вряд ли бы кто-то посмел разговаривать с лесным царем в подобном тоне, но это его вина, что он принудительно удерживал меня в роли его жены. Его вина, что ветки притащили меня к нему сегодня ночью.

Я думала, что больше не засну, но глаза закрылись и не открывались до самого утра. Когда солнечные лучи начали щекотать лицо, я потянулась, просыпаясь, и привстала на кровати, чтобы в следующую секунду закричать.

— Ааа! — я подскочила и потянула на себя одеяло, пока его не отобрали. — Ты еще кто!?

На кровати у меня в ногах сидела миниатюрная девушка, ростом точно не превышая метра пятидесяти. Зеленые волосы кучерявились вокруг ее головы до такой степени, что превращались в пух, как у одуванчика. Легкий сарафан скорее оголял, чем скрывал тело, но зато стрекозьим крыльям, торчащим из спины острыми лопастями, ничего не мешало. Крыльев было четыре пары, и они отливали на солнце зеленым и фиолетовым блеском.

Девушка почесала курносый носик, сверкнула любопытными зелеными глазами, которыми таращилась на меня, и ответила:

— Я дриада.

Мне это ничего не дало. Думаю, стоит в будущем забаррикадировать дверь и окно на всякий случай, чтобы хоть как-то остановить незваных гостей.

— Что ты здесь делаешь!?