— Да, всех, — подтвердила она и обратилась ко мне, — пойдем со мной. Нужно поторопиться, ужин совсем скоро, — потом она, замешкавшись, взглянула на мужчину и спросила, — ты уверен, что он не придет раньше?

— Уверен.

Суть их разговора мне была не совсем понятна, но, видимо, они говорили о друге Георгия Леопольдовича. Эта женщина, как я выяснила, была женой хозяина дома, она проводила меня в одну из комнат на верхнем этаже.

Все-таки находиться в столь роскошном особняке раньше не доводилось, и это прибавило мне робости, поэтому я не решилась спрашивать, почему на большинстве картин были изображены странные существа на лесном фоне.

— Итак, — женщина присела в кресло, — вашу сумку вы можете поставить в любое место. И присядьте.

Я опустилась в кресло напротив неё и поставила рюкзак рядом.

— Итак, моё имя Ринна, вы должны будете изображать мою дочь на сегодняшнем ужине. Сразу предупрежу, что на этом ужине могут звучать странные диалоги и происходить странные вещи, которые могут вас даже напугать.

Я нахмурилась, но продолжила слушать Ринну, не перебивая и только удивляясь ее странному имени. Интересно, она иностранка? Говорит вроде без акцента.

— Вы не должны пугаться. Все, что от вас требуется, это просто молчать и не поднимать взгляд, даже если вас о чем-то спросят.

— Но разве это будет вежливо? — озадачилась я. — Георгий Леопольдович хотел, чтобы я сыграла вашу вежливую и воспитанную дочь. Но если я буду все время молчать…

— От вас требуются молчание и безропотность. Просто присутствие. Остальное за мной и Георгом…

— Вы, наверное, переживаете, что я не справлюсь, — понимающе воскликнула я, — но поверьте, я смогу отыграть любой характер, и я достаточно образована, чтобы поддержать беседу…

— Нет! Мы вас просим лишь об одном!

— Ну, хорошо.

С другой стороны, и что я спорю. Мне же легче. Посижу, помолчу, пятьдесят тысяч получу. Не заказ, а сказка! Вот бы всегда так.

Потом мне выдали платье. Оно было полностью белым и тяжелым, и я в который раз поворчала о странных предпочтениях богачей. Нет, мне их заморочек не понять.

Я покрутилась перед зеркалом, с сожалением понимая, что платье на мне выглядит, как мешок для картошки: очень громоздко и неэлегантно. Ринна приказала мне расплести косу, но распущенные волосы хоть и добавили моему образу трепетности, но я меньше всего была похожа на дочку миллионера, скорее на крестьянку в ночнушке.

Но я оставила свои претензии при себе. Ничего, я ведь актриса и смогу сыграть воспитанную и возвышенную даму даже голой. А тут просто страшненькое платье, подумаешь.

— И да, а как зовут вашу дочь? — спросила у Ринны, — и, может, есть какие-то отличительные черты её поведения? Например, жесты? Она левша или правша? Подвижная ли у нее мимика?

— Надежда, — вдруг печально улыбнулась Ринна, — этого не потребуется. Друг Георга… Он не знает нашу дочь. Вы должны просто сидеть, молчать, ни на что не реагировать и делать так, как скажет Георг или как скажу я. Хорошо? А зовут мою дочь Агнессой.

— Хорошо, я поняла.

Ну и ладно, ну и пожалуйста. Я же как лучше хочу… Все-таки к каждой роли привыкла подходить ответственно, просто не могла по-другому.

— Что ж, думаю, уже надо спускаться к столу. — сказала Ринна.

Я послушно последовала за ней в коридор, но когда мы уже подошли к лестнице, нас окликнули:

— Мама!

Я обернулась и увидела девушку, которая направлялась прямо к нам. В легком сарафане и с небрежным пучком на голове она была очень миловидной и симпатичной.

— Агнес! — переполошилась Ринна. — Ты должна быть в комнате и не высовывать оттуда нос! Что ты здесь делаешь!?

Агнес? Агнесса? Это настоящая дочка? Я с удивлением уставилась на девушку. Георгий Леопольдович говорил, что ему стыдно за дочь, поэтому он не хочет показывать ее своему другу. Я и представляла какую-нибудь неформалку-матерщинницу, но сейчас передо мной стоял почти что ангелочек. И, спрашивается, зачем её родители обратились ко мне?

- Я просто хотела на неё посмотреть, — сказала Агнес и начала откровенно рассматривать меня, потом произнесла, обращаясь к матери, — она красивая. Так жалко…

— Агнес! — грозно воскликнула Ринна. — Сейчас же в свою комнату!

— Да, хорошо…

Она послушалась матери и торопливо двинулась по коридору в обратном направлении, только бросила на меня взгляд, полный… Сожаления? Сочувствия? Да что тут происходит вообще!?

В груди появилось странное предчувствие, но осмыслить его мне не дала Ринна, сказав:

— Нужно спускаться.

Может, Агнес была просто слишком непослушной? И на этом ужине действительно нужно просто молчать и не разговаривать, а Агнес бы просто не смогла? Что ж, я не стала строить никаких теорий. Это в любом случае не моё дело.