Я видела, как ужас медленно расцветает на лице дриады, а цвет крыльев приобретает темный грязный оттенок. Она осознала, что случайно ляпнула то, что было запрещено говорить. Рози взглянула на меня со смесью мольбы, страха и раскаяния, но я уже подскочила на ноги и побежала к дереву.

— Надя, постой! — взвизгнула она и тем самым спугнула инрога. Он, сначала встав на дыбы, бросился в противоположную сторону, и над лесом взлетела стая кричащих черных птиц.

Адреналин настолько ударил в голову, что я даже не обратила внимание на то, как быстро и послушно передо мной открылся портал, как будто Лес хотел услужить и не попасть под горячую руку. Я выпрыгнула в незнакомое пространство и чуть не свалилась в пропасть, потому что оказалась на широкой ветке исполинского дерева, находящейся на высоте примерно седьмого этажа над землей.

Эрран находился здесь же и разговаривал с тремя старичками, напоминающими ссохшихся гномов с панцирями короедов на спинах. Услышав звук портала, он повернулся и обомлел, потому что не ожидал меня увидеть. Старички тоже открыли свои зубастые рты от удивления.

— Что ты тут делаешь? — спросил Эрран.

Я за секунду добралась до него и, как разъяренная фурия, ударила лесного царя в грудь, потом еще раз и еще. Эрран, когда ему это надоело, перехватил мои ладони. Я зашипела:

— Мне тоже интересно, что я тут делаю. Доживаю последние дни своей жизни, да?

Эрран вздрогнул и на мгновение растерялся, потом отрывисто приказал старичкам:

— Оставьте нас.

Те послушались и быстро вросли в дерево, превратившись в три бездушных сучка. Но вокруг нас все равно образовался купол тишины, созданный Эрраном.

— Ты мне врал, ты меня обманывал, — зашептала я, трясясь от переполняющей меня ярости, — на самом деле я никогда не смогу покинуть Лес, потому что умру?

И только в глубине души, очень-очень глубоко теплилось то, в чем я никогда бы себе не призналась. Это была нелепая радость и удовлетворение, ведь неминуемая гибель это уже серьезное оправдание, чтобы не возвращаться домой. Меня лишили тяжелого выбора.

— Вовсе нет, — покачал головой Эрран, крепче сжав мои ладони, — я тебя не обманывал, просто не все говорил.

— Так скажи, — возмутилась я, — расскажи все с самого начала. Георгий Леопольдович не хотел отдавать тебе свою дочь, потому что знал, что ей не выжить? Она бы правда не выжила?

— Нет, все не так.

— А как!?

— Тот человечишка погубил инрога и попался, — произнес Эрран с ненавистью, — я должен был покарать его, но он молил о пощаде, говорил о семье, о дочери. Тогда я уже думал о том, чтобы привести в лес человеческую невесту, поэтому увидел в этой ситуации прекрасную возможность. Я уже говорил это, и поверь, здесь не было лжи.

— Наказать, забрав его дочь, и получить желаемое. Убить двух зайцев.

— Каких зайцев?

— Неудачливых.

Эрран непонимающе нахмурился и вдруг спросил:

— Разве ты хочешь уйти?

— Да.

Он поджал губы и отпустил мои ладони, отстранившись. Я почти пожалела о своих словах.

— Ты же говорил, что мне нужно побыть здесь недолго, чтобы твой народ и Лес привыкли к человеку? Ты говорил, что скоро сможешь отправить меня домой… И это было наглой ложью, ты не сможешь отправить меня обратно, не вернешь мою прежнюю жизнь.

— Могу. Я могу отправить тебя домой навсегда, — ответил Эрран, помедлив, — но тогда ты все забудешь и никогда не сможешь вернуться.

— Что это значит?

— То, что человек, хоть раз побывавший в магическом мире, погибает, если уйдет из него… Это все правда, но человек состоит из воспоминаний, и магия для него это тоже воспоминание, которое можно забрать. Здесь тоже есть свои правила, и стереть память можно лишь раз. Если сейчас я заберу твою память, а ты потом снова попадешь в Лес, то вернуться домой уже не сможешь. Или сможешь, но лишь на короткий срок и останешься навсегда привязанной к этому миру.

У меня голова взрывалась от новой информации. На душе стало тяжело и страшно, потому что теперь уйти значило забыть все, а это почти равнялось убийству значимой части души, потому что Лес и магия действительно изменили меня, вросли так глубоко, что стали неотделимы.

— То есть ты все это время собирался стереть мне память? Показывал чудеса своего мира, влюблял меня в себя, чтобы потом заставить все забыть!? Ты и правда чудовище, — мой голос дрогнул, — ты даже не поставил меня в известность.

Эрран выглядел разбитым и потерянным, почти сломленным.

— Изначально мы договаривались, что я верну тебя домой, а подробности не имели значения. Так я думал… Зачем тебе помнить Лес, который ты покидаешь? Ты станешь той, кем была до нашей сделки, будто ее и не было. Ты бы жила здесь и не тревожилась бы о том, что потеряешь память, ты бы об этом никогда и не узнала, потому что забыла бы.

— Что ж, действительно, отличный план, — усмехнулась я, — ты все решил самолично, все продумал, молодец. Тогда немедленно отправляй меня домой.