— А вдруг мы постоянно играем роли: какие-то нам совсем не нравятся, а какие-то нравятся настолько, что мы искренне верим, что играть эту роль значит быть собой.

— Эрран, — я сжала его плечи и заглянула в глаза, — насколько все плохо?

— Не волнуйся, моя любимая актриса, — он ласково улыбнулся и погладил меня по голове, — я никогда не дам тебя в обиду. Засыпай, уже поздно.

Что ж, ответа у Эррана добиться невозможно, ему не лесным царем нужно быть, а разведчиком. Я улеглась под его боком, положив голову на плечо, а он обнял меня одной рукой, а другой начал успокаивающе гладить мой живот. Мы молчаливо смотрели на светлячков, как будто они были звездами и как будто мы были свободны от власти обстоятельств. А потом я заснула.

Разбудили меня через несколько часов. Я проснулась и первым делом заметила, что Эрран ушел, и потом только обнаружила, что ветки, те самые ветки, что однажды притащили меня в комнату лесного царя, теперь дергают за пижаму и тянут в коридор.

— Что за… — Я вскочила с кровати и вышла из комнаты.

На полу в ровный ряд лежали сухие разноцветные листья. Они, указывая путь, уходили дальше за поворот. Я интуитивно чувствовала, что эту дорожку сделал не Эрран, а сам Лес… Он словно на что-то намекал, хотел, чтобы я пошла по дорожке из опавших листьев. Но зачем?

Недолго думая, я поспешно отправилась по коридору в указанном направлении. Листья хрустели и прилипали к босым ступням, а воздух с каждым шагом сгущался, как при погружении в погреб. Лес вывел меня в то самое место, откуда неоднократно открывался портал к цветку-сердцу и на главные поляны. Знакомый ядовитый плющ разросся и покрывал большую часть стены.

Я зашла в тупик, потому что в этот раз портала не было, вместо него стояла безмолвная деревянная стена, но листья заканчивались прямо у нее.

— Что ты хочешь мне показать?

Я положила ладони на кору и сразу же их одернула, потому что часть стены покрылась сероватым мхом, на котором проступило изображение. Это был портал, но не пускающий в другое пространство, а только его показывающий. Я пригляделась к картинке, которая становилась все четче, и увидела знакомое место у алтаря и Эррана в темном плаще. Рядом с ним стояла Рози, а напротив — Каллиас. В темноте, как обычно, угадывались движения сотней жителей.

Я никак не могла понять, зачем Лес показывает это, но злые, острые интонации в голосе Каллиаса мне все прояснили.

— Мы требуем ее головы, — с яростью произнес он, — взять в супруги человека изначально было предательством Леса, Эрран. Люди никчемны, а теперь они и вовсе переступили допустимую черту. Они объявили себя нашими врагами.

Его поддержали сотни других голосов, разъяренных, отчаянных. Я обняла себя за плечи, чтобы не осесть на пол. Как же так… Они же приняли меня, а теперь готовы убить? Столько ненависти… Но я же ничем ее не заслужила.

— Лесная царевна не имеет к этому никакого отношения. — Эрран оставался спокойным. — Она давно принадлежит Лесу, как и любой из нас, и не виновна в преступлениях всякого отродья, которое существует и в людском мире, и в нашем, — он при этом уничижительно посмотрел на Каллиаса. — Лес принял ее, и неужели ты противишься его воле?

— Она — человек. — рявкнул Каллиас, раздражаясь. — Она была символом мира между нами и людьми, но этот мир невозможен. Признай это, царь! Признай! Лес принял ее, верно, и посмотри, что происходит сейчас. На границе с человеческими землями умирают деревья из-за химикатов, землю осыпают порошком из железа, а лесной царь размяк и не видит ничего из-за своей любви. И ты, и Лес просто любите губить себя, но жители тут ни при чем.

— Но Надя… — воскликнула Рози, — Надежда тут тоже ни при чем.

— Чтобы одолеть врага, — усмехнулся Каллиас, — необходимо, чтобы наивная надежда на мир с ним умерла.

Эрран молчал, вглядываясь в поддерживающих Каллиаса жителей. Я тоже пыталась почувствовать хоть кого-то, кто встал бы на защиту лесной царевны, но такого жителя либо не было, либо он склонил голову перед большинством.

Рози, моя верная дриада, смотрела на Каллиаса с таким отвращением и злостью, что наверняка еле удерживалась от того, чтобы не открутить ему голову. Тем временем он заключил:

— Теперь каждый из нас имеет право убить человека. И убить лесную царевну. Да будет так. В твоих же интересах, Эрран, добровольно привести ее на казнь.

На этом изображение исчезло, и мох впитался обратно в кору. Я же осталась стоять, совершенно раздавленная и сбитая с толку. Лес хотел меня предупредить… Он был даже не на стороне Эррана, он был на моей стороне, он желал мне добра.