Он мученически вздохнул и огляделся, будто не понимал, что здесь делает и почему тратит время на разговор со мной. Купол тишины стал еще более плотным, нарастив дополнительный слой.

— Если хочешь знать, была ли у меня близость с кем-то после тебя, то нет, пока не было. И больше я не хотел бы касаться этой темы.

— Пока не было, значит. Может, мне тоже сходить и найти… любовника!?

— Как считаешь нужным, и можешь не ставить меня в известность, мне это неинтересно.

Я сжала кулаки, потом шагнула к Эррану и залепила ему смачную пощечину. Вышла она лихой и звонкой. На самом деле я была уверена, что он успеет отшатнуться или перехватит мою ладонь, но он даже не дернулся.

— И к чему это? — Эрран равнодушно провел по своей щеке, стирая след от удара.

— Ну включи ты свои чувства, — с надрывом попросила я, — ну вспомни, что ты любил меня. Ну пожалуйста. Я умоляю тебя.

По моему лицу текли слезы, и они обжигали, как лавовые реки. Эрран на несколько секунд вгляделся в меня, и на какое-то краткое мгновение его дыхание, я клянусь, стало более прерывистым, а пальцы дрогнули, будто он хотел коснуться меня, но… Но что-то оказалось сильнее.

— Не нужно меня умолять, — он пожал плечами, — и советую подумать, разумно ли лесной царевне быть столь импульсивной. Разговор окончен.

Вот у всех мужчины как мужчины, а мне достался упрямый бесчувственный булыжник.

— Почему? — глухо спросила я, хватаясь за край его черной рубашки.

— Потому что, — он не обернулся, лишь повернул голову, чтобы я видела его ровный профиль, — если я пошел на этот шаг, значит, в этом был смысл. Даже пребывая в заточении, я не отказался от способности испытывать чувства, которые доставляли мне боль: одиночество, отчаяние, тоска. Но я помню, что после твоего ухода, мне было хуже. Так зачем мне возвращаться к той слабости и боли?

— Тогда ты должен помнить, что тебе было также хорошо со мной. Я не причиняла тебе боль.

Это Эрран был тем, кто причинял ее, причем нам обоим.

— Не спорю, и я благодарен тебе за приятные моменты. Но я готов заплатить ими за покой и незатуманенный рассудок.

Он развернулся и направился к появившемуся порталу, а я осталась стоять, разбитая и униженная.

Листва деревьев успокаивающе зашумела, но Лес не мог унять моей тоски, и я побежала к Завесе, желая спрятаться в человеческом мире от ноши, которая оказалась слишком тяжелой, чтобы нести ее в одиночку.

***

У меня оставалось слишком мало крови инрога, чтобы ходить в человеческий мир и возвращаться обратно, а, значит, в какой-то момент мне придется навсегда попрощаться с родным миром, с местом, которое я долгое время называла домом. И ради чего? Ради Леса, магии и разбитого сердца. Может, оно того и не стоило…

Но пока не хотелось об этом думать, я успею еще оборвать все связи и сжечь мосты. Сейчас же оставался еще прежний дом, моя милая квартира, стены которой украшали награды, как напоминание об успешной жизни и актерской карьере, которая однажды привела меня к истинному предназначению, к роли всей жизни.

Я стояла у окна и смотрела на желтеющую березу, когда в двери звякнул замок. Арнольд часто приходил без предупреждения, но в последнее время складывалось впечатление, что он следит, когда я ухожу и возвращаюсь. В другое время это бы заставило меня насторожиться, но сейчас голову занимали иные проблемы.

— Надя, — сказал Арнольд, почти бесшумно войдя на кухню, — давай поговорим?

Я развернулась и сложила руки на груди, становясь в закрытую позу. Из-за приоткрытого окна дул сквозняк, неприятно ударяясь о лопатки, но в то же время он странным образом придавал мне сил.

— О чем именно?

Он не сразу ответил, сначала обвел взглядом кухню, как будто искал следы преступления, особенно внимательно присмотрелся к термосу и тяжко вздохнул, усаживаясь за стол. Я заметила его кивок в сторону свободного стула рядом, но даже не сдвинулась.

— Твоя карьера идет под откос.

Конечно, карьера. Бывший парень недалеко ушел от Эррана, они оба говорили про работу, ответственность, но никогда о моих чувствах.

— Арнольд, хватит. У меня бессрочный отпуск, социальные сети без меня переживут, новые контракты заключать не планирую.

— Что с тобой происходит, родная?

Он неожиданно протянул руку вдоль стола и взял термос. Я не успела среагировать и остановить Арнольда, и он, понюхав содержимое, быстро отпил его, потом сразу же скукожился:

— Что это? Стухшая вода?

— А это не твое дело. — я забрала термос и засунула его в сумку. — Тебе не говорили, что нельзя брать чужие вещи?

Сколько глотков он сделал? Два, три? Теперь тот самый день, когда я уже не смогу покинуть Лес, только приблизился.

— Разве мы с тобой уже чужие? Мы были целый год вместе, пока ты не решила все разрушить. Нашу общую карьеру, репутацию, нашу любовь.