Разговоры отдалялись и стихали где-то за спиной. Я свою задачу выполнил. Вышел из лодки, снял гидрокостюм, надел любимый свитер и мягкие штаны.

Уже можно было идти домой, но я все еще сидел на камне. Пальцы перебирали выбоины и трещинки. Такие знакомые и такие привычные. Указательный палец шел привычным маршрутом по часовой стрелке. Считал неровности: первая, просто полукруглый бугорок, вторая — еще острый пик, похожий на гребень горы…

— Что ты мерзнешь? Пойдем, — это отец.

Он знает. Знает, что вся моя жизнь там. Что если бы было можно, я бы не вынырнул. Знает и боится.

Отец накидывает мне на плечи одеяло. Я поднимаюсь. Слева слышу людей. Они здесь, еще на озере. Не ушли. Зашептались. Шорох, сдавленный выдох облегчения. Я очень много раз слышал похожий набор звуков. Еще до того, как кто-то в толпе прокричал: «Нашли! Живой!» — я уже знал, что ребенка спасли, успели. Улыбаюсь им сдержанной улыбкой. Но мне, по сути, это не важно. Если бы они знали, если б они только знали.

Один из мужчин несмело подходит ко мне:

— Шаман, мы… это… мы вам должны.

Какие они все разные. Кто-то, лишь придя в дом, кидается мне в ноги, снимая с себя последнюю рубаху. Кто-то «покупает услугу» — ждут результата и только после говорят об оплате. Бывают и такие, кто об оплате вообще не говорит: раз сам не прошу, значит, ничего и не надо. В чем-то они правы. Мне ничего от них не надо. Поворачиваю лицо на звук голоса:

— Обратитесь с этим к отцу.

Отец рядом. Когда приходят просители, он всегда старается быть рядом.

— Сейчас, я сына в дом провожу и подойду к вам.

Он знает, что они его дождутся. В их голосах облегчение, счастье, почтение. Они дождутся. И отец идет следом за мной в дом, хотя мне не нужна его помощь. Мне все равно. Единственное, чего сейчас хочу — это горячего чая и тишины.

* * *

Двое мужчин провожали взглядами отца и сына. Один курил. Второй, видимо, тоже хотел прикурить, но забылся и просто жевал сигарету.

— Странный он, этот ваш Шаман, — проговорил тот, что забыл закурить.

— А каким же ему еще быть? Он же Шаман! — второй, явно местный, был спокоен и как будто даже весел.

— А откуда он вообще взялся? Внешность у него не нашенская.

— Эт ты прав. Не местный он. Приехали они. Давно, уже лет двадцать-двадцать пять.

— Вот интересно, откуда они берутся.

— Да какая разница. Помог тебе, и радуйся.

— Просто интересно.

Куривший пожал плечами, а другой бросил изжеванную сигарету, сплюнул и пошел к машинам. Мужчина не любил оставаться в долгу: нужно еще рассчитаться с этим странным молодым человеком. Точнее, с его отцом.

Отец Шамана, Петр Свиридов, был простым советским инженером. Звезд с неба не хватал. Разве что только одну, маленькую звездочку. Жену.

Молоденькая актриса — Леночка Мещёрская, без роду, без племени, зато с очаровательнейшими глазами, искренне считала себя звездой.

Вчерашняя выпускница театрального училища едва получала шестьдесят рублей в месяц, чего с трудом хватало на кефир, дорогу до театра и французскую помаду. Маститые режиссеры не спешили падать в обморок от одного взмаха ее пушистых ресниц. Даже от двух взмахов. Поэтому, недолго поколебавшись, Леночка приняла ухаживания простого неотесанного инженера с зарплатой сто семьдесят рублей.

Быть возлюбленной старшего, а потом и главного инженера Свиридова оказалось на удивление легко и удобно: богемной жизни не мешал, подарки покупал, восхищенно и, что самое главное, молча любовался ею.

Все изменилось, когда Леночка вдруг стала плохо чувствовать себя по утрам. Сначала она подумала, что это последствия давешнего разбора новой пьесы, закончившегося за полночь. Но когда тошнота повторилась и на другой день, и на третий, Леночка побежала к гинекологу. Та подтвердила наихудшие ее опасения, практически убив запретом на аборт в связи с низкой свертываемостью крови.

Молодой актрисе ничего не оставалось, как прийти с новостью к инженеру. Счастливый Свиридов немедленно женился, и тут проявились самые негативные черты его характера: он всячески пытался контролировать досуг молодой жены, запрещал ей спиртное и сигареты и, что самое ужасное, возмущался, когда репетиции затягивались. По его мнению, это была недопустимая нагрузка для его беременной супруги.

Леночка сопротивлялась вполсилы. Почти уже смирилась с тем, что на лето ее увезут в деревню и совсем отказалась от вечерних посиделок с друзьями, как вдруг, словно гром среди ясного неба — роль в кино. Еще до беременности она проходила пробы, и вот пришел ответ! Ей предложили главную отрицательную героиню! Это же шанс! Понимаете, шанс! Она произведет фурор! Потуже затянув поясок, Леночка прибежала к режиссеру подписывать согласие.