Гремя окованными ботинками, к заговорщикам пришёл невысокий мужчина. Его лицо скрывала борода, сверкающая от заплетённой проволоки и колец. Ростом он походил на карлика, но гармоничное телосложение и развитая мускулатура намекали, что кое-кто злоупотреблял гормональной терапией на заре туманной юности. Панцирный доспех выдавал в нём станочника — потомственного рабочего марсианских кузниц, генетически модифицированного для изнурительного труда.

Вот уж кто, а станочники имели полное право ненавидеть культ Машины. Они стали пятой колонной Церкви, предав старых владык ради новых.

— Приносите обеты перед последним боем? — допустил пришелец. — Добрая традиция, мужская.

— Ой, гномик! — обрадовался Лумумба. — Я думал, вас не существует.

— Для тебя, трубочист, меня звать Адрик Железная Нога! Ещё раз назовёшь дварфа гномом — будешь собирать своё щачло с пола!

Лоренц примирительно выставил руки.

— Так, успокоились. Куда и зачем я должен идти?

— Знамо куда, в армориум. Пани желает рулить квестором, а ризничего мы того-этого. Для подключения нужен кто-то, умеющий заклинать дух машины.

Агент присвистнул.

— Я, по-твоему, техножрец? Никто не учил меня работать с нейроинтерфейсом.

— Разберешься по ходу, — отрезал дварф. — Там всё просто: шип в череп, зад в кресло и понеслась. Я уже сделал всю грязную работу, чтоб тебе не пришлось марать лапки. Только следи, чтоб хозяйке не стало плохо, а то плохо станет всем нам.

Подвалы Чухут-Кале стали местом, где ковалась история. Двое людей пробирались через коридоры, омытые факельным светом. Флеминг трещал без умолку и всё больше увлекался новой подругой. Общаться с кем-то вроде Сэриетты Шпиц-Эстерлен так же захватывало дух, как управление спорткаром. Тысяча лошадиных сил под капотом и никаких ограничений. Агент рассказывал о Конфедерации, и между прочим допустил, что рыцарь когда-нибудь захочет увидеть эту страну. Конечно, не отмывать золото в холодных ручьях фронтира и не снимать скальпы вместе с краснокожими, а так — посмотреть одним глазком и всё.

— Весело живёте, — рассмеялась девушка. — А ты знал, что в эпохи Древней Терры лошади стоили очень дорого? Тот, кто мог позволить себе такое животное, занимал высокое положение в племени. Прежде чем дать наследнику шагоход, в доме Шварцштайн смотрят, каков он в седле. Я люблю ездить верхом, но сперва нужно выяснить, какой из скакунов лучше. С людьми та же история, надо лишь найти слабое место: то, что заставляет их бежать.

— И как, нашла что-нибудь во мне?

Дворянка искоса взглянула на хирургеона.

— Ты скользкий тип и лишён морали, которая сдерживает меня. Вот только считаешь себя лучше других, сидишь в башне из белого мрамора и посмеиваешься над простыми людьми.

— Про тебя могу сказать то же самое.

Шпиц-Эстерлен поправила волосы.

— Я говорю об этом в открытую, а ты — тихонько упиваешься собственным превосходством. Зазнайка.

— Это присуще всем нам, — философски заметил врач.

— У тебя хороший потенциал, но я пока не знаю, каков ты на больших дистанциях.

Сердце забилось чаще. «Сейчас или никогда», — решил Флеминг и прижал аристократку к стене.

— А насколько далеко ты готова зайти?

Девчонка вцепилась ему в лацканы с твёрдым намерением отстраниться, но вдруг передумала.

— Всё зависит от того, кто в седле.

Их губы сблизились, когда раздался надрывный перезвон колоколов. Проклятие на этого Джафара, террористов и весь Султанат! Не мог подождать, козёл?

— Нам пора, — неохотно освободилась дворянка. — Мы вернёмся к этому разговору позже. Умоляю тебя об одном: не лезь под пули слишком часто. Я очень расстроюсь, если ты станешь калекой.

Дорога закончилась в небольшой часовне. Сэриетта замерла, услышав раскаты грома, доносившиеся откуда-то с поверхности. Она придирчиво оглядела Флеминга.

— Всё, что ты увидишь, останется между нами. Ты никому об этом не расскажешь. Клянись! Немедленно!

Услышав согласие, она прошла к заказному портрету самой себя. По ту сторону картины обнаружилась цифровая панель. Аристократка ловко ввела двадцатизначный код, и стенная обивка съехала в сторону.

Из тайного прохода тянулся неприятный сквозняк. Воздух чувствовался холодным, но, к неожиданности, сухим. Кабина лифта висела в тенях, напоминая клетку для птиц. Откуда-то сверху волочились армированные тросы.

— Только после вас, моя госпожа, — заартачился медик. — Мне кажется, эта штуковина ещё не рухнула только потому что намертво приржавела к брашпилю.

Баронесса шагнула как настоящий лидер. Цепи жалобно заскрипели, но пока не собирались лопаться. Флеминг присоединился к рыцарю. Та резко дёрнула единственный рычаг. Лебёдка взревела пробуждённым двигателем, и клетка начала размеренный спуск.