В салон забрался один из моих похитителей и, надвинув засаленную кепку на лицо, привалился к обшарпанной стенке да сладко засопел. Похоже, подвоха от меня уже никто не ожидал. Момент для побега образовался весьма подходящий, однако я, как назло, все ещё не могла толком шевельнуть даже пальцем. Не то что бежать.

Пытаясь как-то скоротать время и не сойти с ума от страха за своё будущее, я принялась рассуждать.

Сейчас дома только Клара и дети. Смертельно больной ундер медленно, но неотвратимо угасает в своей спальне под надзором сиделок. Геррард и его команда как всегда заняты готовкой и не будут ждать моего появления ещё примерно часа два. Эльмар вообще мало интересуется занятиями домочадцев, все больше времени проводя в тренировочном павильоне. Рэт в последнее время возвращается очень поздно. Ланзо и вовсе куда-то отбыл по сверхсекретным делам. У Каспара появилась очередная содержанка из актрис столичной оперы и теперь он всё чаще пропадает у неё. О Волкере вообще говорить не приходится, вряд ли гений магической механики даже заметил, что у Ланзо появилась дочь-подкидыш. Получается, оставался только Хэйден. С некоторых пор он немало времени проводил дома, успев стать для мальчишек любимым дядюшкой.

Наверняка Клара первая поднимет тревогу. Особенно если догадается, с чем связана обеспокоенность Мефистофеля. Хотелось верить, что хомарчик не пострадал и благополучно добрался до дома.

Конечно, сторожа и без верещащего питомца переполошатся раньше всех, однако без распоряжений от кого-то более статусного вряд ли предпримут действенные шаги. Вот тут-то и должен пригодиться Хэйден.

Главное, чтобы Рэт не решил, что я сбежала, бросив ребенка. В точности как его первая неверная жена-кукушка. В таком случае я наверняка мгновенно утрачу в его глазах всякую ценность. А веря в это, он может и вовсе с лёгкостью перестать меня искать.

14. В пух и прах

Глава четырнадцатая

В ПУХ И ПРАХ

Если ты рождена без крыльев, не мешай им расти.

Коко Шанель

В этой темной тряской карете время текло как-то странно. Оно то невыносимо долго тянулось, то слишком быстро неслось вскачь. В периоды сильного стресса я никогда не могла сидеть сложа руки. Даже в состоянии полного бессилия и апатии мне все равно хотелось что-то делать, пускай даже просто уничтожать пачками чипсы. А теперь я была вынуждена бездвижно лежать на неудобном сидении и покорно ожидать своей участи.

Путь оказался неблизким. Хотя, из-за своего состояния мне было и сложно судить об этом объективно. По крайней мере, руки, которые похититель в какой-то момент мне связал, успели ужасно занеметь, а всё тело разламывало от долгого пребывания в неудобном положении.

Примерно часть дороги мы проделали вдоль побережья. Я то и дело слышала шум бьющихся о берег волн, крики чаек и особый запах соленой воды.

Наконец, карета резко затормозила, послышалась трехэтажная ругань возницы и всё замерло.

Ободранная скрипучая дверца распахнулась, и меня в четыре руки стали вытаскивать наружу.

Не сдержавшись, я застонала от наполнившей тело резкой боли. Это застоявшаяся кровь принялась наполнять прежде пережатые места.

— Очухалась? — встряхнул меня один из мужиков, кажется, тот, что всю дорогу продрых напротив.

Я безвольно мотнула запрокинутой головой, всячески показывая, что нет — не очухалась.

Им совсем не надо было знать, что силы, пускай и слишком медленно, но всё же возвращались ко мне.

— Ты что? Она же под синеголовкой, — вынес вердикт его подельник, которого отличал примечательный тягучий акцент.

— Всё равно, сильна баба, обычно от такой дозы девки до двух дней лежат точно мертвые. А эта сначала даже что-то лепетала. И сейчас, вон, стонет.

— Точно говоришь. Если бы не баба была, решил бы, что она маг. Только магов, причем не из последних, синеголовка не вырубает полностью.

— Ха-ха, — развеселился мужик, — скажешь тоже, баба-маг.

И, переглянувшись, мои похитители рассмеялись. Я бы тоже похохотала над этими простофилями, если бы не бедственность собственного положения.

— Вхеш нак тактешт, — едва мы достигли береговой линии, прозвучало на незнаком языке.

Видимо, хариши пожаловали. К этому моменту я уже примерно себе представляла, что последует дальше.

— Пятьсот кватров, — назвал один из преступников весьма солидную сумму в морской валюте.

Как-то на уроке Каспара я уже читала о ней. При расчете кватрами пользовались крупные поселения и более мелкие общины на побережьях практически всех островов, входящих в состав Андолора.

Хариш, которого я пока не могла нормально рассмотреть, что-то возмущенно забормотал, но похитители стояли на своей цене твердо.

В итоге последовал ожесточенный спор, причем, похоже, понимал чужую речь только морской кочевник.