Мира великодушно подала мне наполненный до краев стакан. Напившись, я откинулась на подушки. Прислушалась к себе, но не почувствовала никаких изменений. Даже доступ к собственной магии всё так же оставался заблокирован. Неужели всё зря? Неужели мне грозит повторить судьбу ундера?

По понятным причинам, никто не рассказывал, как скрижали проявляют себя, если слияние происходит успешно. Я почему-то ждала каких-то захватывающих дух спецэффектов или хотя бы возросшего ощущения собственного могущества. Но ни первого, ни второго не случилось. Всё ограничилось странным приступом, по вине которого я на краткий миг прошла по тонкой грани между жизнью и смертью.

От подступивших, совсем ещё свежих воспоминаний, со дна памяти повеяло каким-то первобытным ужасом, а в груди снова неприятно запекло. Я поспешила отвлечься, предпочитая думать, что это просто гастрит.

Следующие несколько часов мы с Миреке провели тихо переговариваясь, условившись, что я как можно дольше буду притворяться спящей для всех посетителей нашей каюты. Всё же момент, когда на моём ухе засверкает серьга подчинения, я очень сильно хотела оттянуть. И это ещё хорошо, что хариши отказались от повсеместно распространенной традиции клеймить свою живую собственность. Так, как это сделали с тем же Эльмаром.

В целом, первые сутки нашей совместной конспирации прошли по плану и без происшествий. Еду приносили по расписанию, жаль, только из расчета на одного человека. Мне, как «спящей красавице», питание не полагалось. Конечно, Мира делила со мной свою скромную трапезу, отчего я чувствовала себя прожорливым бегемотом, объедающим изящную газель. Но делать было нечего — заглушив муки совести, я упрямо жевала пресную лепёшку, макая её в какой-то густой мясной соус. Не помирать же в самом деле с голоду. Кажется, Мирике придерживалась такого же мнения и без каких-либо сожалений отдавала мне ровно половину.

Доброта и щедрость, по сути, совершенно постороннего человека очень трогали, и я ещё более истово начинала молиться про себя всем богам, чтобы у меня появилась возможность как-то отблагодарить свою юную подругу по несчастью.

Мирике рассказала мне, что давно уже круглая сирота. Мамы у неё не стало, когда девочке исполнилось десять лет. Многочисленные наложницы хоп Хаджу подрастающую красавицу сильно недолюбливали, опасаясь через несколько лет увидеть в ней конкурентку. Влиятельные мужчины ходжа, напротив, считали девушку кем-то вроде чернавки, прислужницы для самых грязных работ. Привлекательными у харишев считались светловолосые и пышнотелые женщины. А тоненькая черноволосая Мири не вызывали у них ничего, кроме беспричинной жестокости. Она часто слышала в свой адрес, что бесполезна и только зря ест хлеб хозяина.

На судне ун Рурка ей жилось немногим лучше. Но здесь она хотя бы встретила Зэмбу, смуглокожего добряка великана, точно так же, как и она сама, рожденного в неволе на одном из кораблей морских кочевников и всю свою жизнь служившего «проклятому племени».

И харишей, и море Зэмба ненавидел всей душой, однако другой жизни не знал, да и не имел возможности как-то её изменить.

Иногда, повинуясь приказу хозяина, великан заходил, чтобы нас проверить. Мне даже стало казаться, что он догадывался о нашем представлении, однако предпочитал подыгрывать. По крайней мере, оказавшаяся на подносе с завтраком лишняя лепешка именно на это и намекала.

К ночи второго дня моя способность к передвижению полностью восстановилась. Чего нельзя было сказать о темном фениксе. Бедная «птичка» всё так и продолжала сидеть в клетке крайне зловредного яда, который, как оказалось, изготавливали из ягоды, чем-то похожей на голубику. Видимо, моя магия всё ещё не до конца уничтожила курсирующие в крови остатки синеголовки. Впрочем, я так и не придумала, что стану делать, вернув себе возможность выпускать внутреннюю хищницу на свободу.

Попробую захватить судно? Оно, кстати, называлось «Корифена». Пожалуй, это была более здравая мысль, нежели чем угнать спасательную шлюпку и отправиться дрейфовать в открытое море.

Только вот как провернуть любой из этих сценариев чисто технически? Пока что единственное, что хорошо умел делать мой дар, так это ставить комара-следилку, превращать предметы в пепел, и, к моему огорчению, медленно да мучительно убивать. Такой арсенал, без сомнения, мог помочь защититься, но для угона целого корабля явно требовались несколько иные навыки.

К тому же, дело осложнялось ещё и тем фактом, что хозяин данного вражеского корыта являлся магом-стихийником. Правда, средней руки. По словам Миреке, ун Рурку подчинялись воздух и немного вода. Наверняка, в отличие от меня, кочевник-работорговец намного лучше контролировал свой дар, да к тому же имел на подхвате помощь команды.

Так или иначе, а решаться на диверсию следовало до того, как на меня попытаются нацепить калму. И уж тем более, до того, как я попаду на ходж, который, по рассказам Мири, нельзя отыскать, если его хозяин сам того не пожелает.