Я схватилась за сердце, совершенно перестав волноваться о свалившемся таки к ногам одеяле.

— С утра?! — ужаснулась я, терзаясь от чувства вины за то, что у «дедушки» беда, а я то отсыпаюсь, то точу лясы. — Насколько всё плохо?

— Что именно тебя интересует? Не отправился ли он к нашим славным предкам в преисподнюю, где ему, без сомнения, самое место? Или, быть может, не обернулось ли его безумие в этот раз против тебя?

Разговор определенно переставал быть томным.

— Давай обменяемся мнениями на сей счёт попозже, — сильно стараясь удержать себя в руках и не настучать Хэйду по башке, сказала я насколько могла примирительно. Хотя, его ядовитый намек на то, что в этот раз поехавшая крыша Ундера могла дать крен в другую сторону, таки достиг своей цели.

Я искренне переживала за старика, но и страх за свою судьбу продолжал отравлять моё существование. В конце концов, чужое безумие в качестве фундамента нормальной стабильной жизни — так себе основа. Будучи умным человеком, Хэйден это прекрасно понимал и не чурался мне об этом лишний раз напомнить.

Сначала я думала, что ему просто нравится «отрывать мухе крылья» и смотреть, как суетливо в панике она носится. Но затем, после нескольких дней подобных «тренировок», в какой-то момент вдруг осознала, что каким-то волшебным образом почти перестала так сильно бояться неопределенности собственной судьбы. Видимо, бесконечные попытки раковырять эту занозу, в конце концов, меня с нею примирили.

Однако смириться и наплевать — вещи разные. Потребность как можно скорее нестись к постели больного овладела мною всецело. А то знаю я этих эскулапов, ещё чего доброго залечат моего дедушку до смерти.

— Я могу его увидеть?

На лице Хэйдена проступило удивление. Складывалось такое впечатление, что моё желание навестить больного — нечто противоестественное.

— Понятия не имею. Мне о его состоянии докладывают слуги.

— Всё с вами ясно, господин Уркайский.

Я утомленно вздохнула и, скомканно попрощавшись, поспешила наконец переодеться.

5. Таинственный сад

глава пятая

ТАИНСТВЕННЫЙ САД

Встречается такая любовь, что лучше

её сразу заменить расстрелом.

Фаина Раневская

Пробираясь через заросли не в меру разросшейся живой изгороди, я никак не могла перестать задаваться вопросом: «Какого черта я делаю?» Как назло, весь день моросил дождь и пострадавшие по моей вине кусты изощренно мстили, выплескивая на одежду накопленную влагу.

За минувший месяц в Андалор окончательно пришло лето. Жаркое и солнечное. Поэтому зарядивший с утра вялый монотонный дождик хотя и был очень кстати, но существенно вопрос с порядком утомившем всех зноем не решал. Из-за поднимающегося от земли влажного пара я чувствовала себя посетителем бани.

Волосы распушились и завились мелким бесом. Одежда намокла и противно липла к обильно потеющему телу. Я устала и пришла в крайнее раздражение, но отчего-то с упорством мула продолжала переть сквозь заросли запущенной части сада.

Вообще, факт запустения как-то не вязался с царящим в остальной части поместья строгим, никогда и ничем не нарушаемым порядком. Возникало справедливое подозрение, что в случае с удаленной частью сада, сделано это было намеренно. Наверное, именно это бросающееся в глаза несоответствие и побуждало меня упорно продолжать свою «прогулку».

Сначала, спеша на этаж, где располагались комнаты дядюшки Цвейга, я даже и не помышляла высовывать сегодня свой нос на улицу, особенно учитывая противную морось. Но ближе к вечеру, наконец-то отбив бедного старика от не вызывающих доверия эскулапов, вдруг поймала себя на непонятном беспокойстве. Словно что-то невидимое и настырное толкало меня в спину, побуждая куда-то поспешить. Я даже не сразу осознала, в чем именно дело. Пока, не пройдя в сто первый раз мимо окна в своей спальне, не зацепилась взглядом за тропинку, по которой однажды промчалась та загадочная черная карета. Промчалась и словно растворилась в неизвестности.

Конечно, с того времени любые следы, говорящие о том, что данное передвижное средство было реально, а не привиделось, полностью исчезли. И все же, я вдруг буквально подпрыгнула на месте от острой необходимости наконец-то разрешить для себя эту загадку и понять, куда так стремительно несли черную-черную карету, запряженные в неё черные-черные кони.

Так я оказалась в этих проклятых зарослях, которые всё не кончались и не кончались. Впору было забеспокоиться и повернуть назад, так как я уже минут тридцать стала сомневаться, что смогу быстро отыскать дорогу назад. Уж точно не с моим топографическим кретинизмом.

Вот только сдаваться, так и не обшарив все дальние рубежи поместья, я теперь точно не собиралась. Раз уж ни превратности погоды, ни многочисленные царапины, ни даже дырка на единственных более-менее сносных штанах не заставили меня повернуть назад, то и риск проплутать в зарослях до ночи вряд ли что-то изменит.