— Пободаемся, конечно! Сами сдохнем, но и врагов прихватим. Так деды завещали, агась. Ночь делим поровну, дежурим посменно. Один дыру в полу протоптать пытается, второй в полудрёме. Лежачий следит за тылами бродячего, понял? Обязательно следит!

— Да понял я, понял, — отмахнулся я. — Но я сомневаюсь, что мы сможем уснуть.

***

По центральной улице города шёл высокий человек в бежевом плаще, с капюшоном надвинутым на голову так, чтобы случайно выглянувший из-за угла крестьянин не увидел его глаз, поблёскивавших едва различимым жёлтым светом. Горожане всегда побаивались его и недолюбливали…

Это был молодой, худощавый юноша, не широкий в плечах, но и не болезненно худой. Лицо его не отличалось от прочих лиц ничем, за исключением лишь странных, светящихся глаз, ярко-жёлтая радужка которых имела в себе ещё множество отдельных зрачков, словно глаза паука, или же ящерицы. Не все магические эксперименты проходят удачно, но сам парень старался воспринимать случившееся в позитивном ключе, хоть и получалось это у него не всегда.

Дойдя до центральной площади города он осмотрелся и, не обнаружив посторонних глаз, скинул капюшон, уже не боясь быть увиденным.

Город спал. Лишь стражники ходили по замку с дозором, да старый маг, хранитель города, бдел в своей высокой башне. Именно на неё и обратил свой взор юноша. Протянув к ней руку, он начал нашёптывать противоестественные слова. Быстро покончив с заклинанием, человек в плаще обратился к пустоте:

— А ты всё здесь, Зенириг? Что, так и не хочешь передать свой пост? Конечно-конечно, как же без тебя герцогство, да и Амадей… слышал я всё это. И не раз слышал. Так ты меня впустишь, или так и будем через полгорода переговариваться? Пустишь? К чему вообще столь мощные заслоны? Что? Новые капитаны, опять? Вот дураки… Ладно, открывай. И ещё, отец: стражу попридержи, или предупреди хоть, что б не как в тот раз!

***

Старый смотритель кладбища засы′пал свежую могилу, тяжко вздохнул и, отложив лопату, взялся за меч. За последний месяц старик начал хорошо разбираться в оружии. Этот был из дорогих, с инкрустацией драгоценностей даже на лезвии, острый… Почти новый, отведавший крови всего пару раз. Такой меч мог принадлежать только кому-то из знатной семьи.

Старику было жалко этого мальца куда больше прочих, ведь он пал совсем юным, но ничего сделать он не мог. Клинок был использован по последнему назначению — воткнут в изголовье могилы, заменив собой надгробие павшему в бою воину. Старец выдернул из влажной земли лопату и побрёл к городу.

Позади него зияли пустотой десятки разрытых могил с опустевшими гробами.

Оказалось, что ждать смерти — куда хуже, чем просто ждать. Обычно, когда ждёшь, время словно назло замедляется, а тут ещё неминуемый и близкий конец, неизвестность, да прочие гадости накопились… аж до тошноты.

Ещё тишина эта… никогда не понимал выражения «гнетущая тишина», а сейчас начинаю осознавать. Действительно ведь угнетает, зараза такая. И говорить не хочется, не до того уже.

Впрочем, мы боролись с этой атмосферой всеми возможными способами. Сперва решили разобраться с освещением, которое было серьёзной проблемой для двух офисных планктонин, привыкших к слепящим галогенкам. Чтобы хоть как-то компенсировать, мы быстренько метнулись по гостиной капитанов и окрестностям да собрали все встреченные там канделябры, подсвечники и всё, что шло в комплекте. Ну как быстренько… прижавшись спиной к спине и с мечами наперевес, вздрагивая от собственных теней, потому со всеми вытекающими. Всё это добро мы притащили в покои капитанов и расставили по всем углам, подпалив разом.

Затея расхаживать по комнате, дабы не уснуть, нам тоже быстро надоела и мы оба умостились на кровати. Спать не хотелось, как я и предполагал. Не знаю, как Серёгу, а меня уже действительно мутило от перенапряжения. Хорошо хоть бородатый спокойно сидит, а то обычно пытается собрать табурет из подручной пыли, или ещё что в этом роде.

Словно в пику моим мыслям, Серёжа достал один из ржавых двуручников, взятых у Германа и взялся со звоном стучать по лезвию каким-то камнем. При этом не свой, зараза, личный двуручник взял, а бяку какую-то точит. Понимает, гад, что калечит несчастное лезвие не хуже, чем мои нервы. Самому его прибить, что ли? Пока никто не видит. Свалю на Могильщиков, явившихся без оповещения. А то слушать это железное лязганье мне совершенно не улыбается… ладно, часа три ещё протяну. Серёге раньше надоест.

И точно: спустя пару минут каменюка со свистом улетела в дальний угол, а друг начал расхаживать по комнате, помахивая оружием в разные стороны. Якобы разминает запястья. Лучше сделаю вид, что поверил, пока сам по морде не огрёб.